– Удивляюсь! – повернулся Большое Ухо к Камелькранцу. – Баронессе говорят комплименты, а она дерется.
– Унтерменш! – шипела баронесса.
Шумя платьем, она вышла из амбара. Верблюжий Венок сердито махнул нам рукой и повел в сарай. Велел набрать соломы и расстелить ее на полу в амбаре:
– Мьь устроим вам маленький карантин.
– Зо![33] – с пафосом воскликнул Левка, поднимая палец. – Это есть знаменитая немецкая аккуратность.
Наш хозяин принял насмешку за чистую монету и, похлопав Левку по плечу, плотно прикрыл и замкнул двери амбара:
– Ты прав, унтерменш! Мы очень, очень аккуратны. Мы постелили в углу солому, прямо в одежде улеглись. Левка возился, возился, наконец, сел:
– И долго они нас будут держать в этом карантине?
– Покуда русский дух из тебя не выветрится, – проворчал Димка.
– Что-о? Скорее Верблюжий Венок с баронессой начнут говорить по-китайски…
Пока Левка с Димкой спорили, я уснул и все время видел ужасные сны. То подходила баронесса и, превратившись в змею, шипела на ухо, шевеля своим язычком: «Унтерменш». То Камелькранц «ёкал» на лошадей, и они неслись вскачь. Вот кони поднялись, с грохотом поскакали по островерхим крышам, и топот их ног о черепицу был так громок, что я проснулся.
Через щели амбара свет уже не пробивался. Наверно, была ночь.
– Левка, ты спишь? – тихо спросил я.
– Нет, Чапай думает, – с обычным своим шутовством откликнулся Левка. Но вдруг повернулся ко мне, зашептал:
– Знаешь, я ее сейчас просто ненавижу… эту сволочную немку.
– А здорово она тебя? Нос-то болит?
– Болит…
– Но ты молодец, Левка. И Димка – молодец, так и надо. Ползать перед ними на брюхе не будем.
– Молокоед, а ты помнишь пионерское обещание? – вдруг спросил Димка. Оказывается, и он не спал.
– Ясно помню. А что?
– Забыл слова… Есть там насчет того, как должны вести себя пионеры в нашем положении?
Приподнявшись, я медленно, словно говорил клятву, прочитал:
– Я, юный пионер Союза Советских Социалистических Республик, перед лицом своих товарищей обещаю:
– что буду твердо стоять, – подхватил Левка, – за дело Ленина, за победу коммунизма…
Меня эти слова словно пронзили насквозь. Я подумал о том, что никогда еще не чувствовал их смысл так, как теперь. И подумал, что, наверное, такое же чувство охватывает наших солдат, когда они произносят слова присяги перед боем. Теперь мы должны и на деле твердо стоять за дело Ленина.
– Ведь мы же ленинцы, правда, ребята? – спросил я.
– И ленинцами останемся, – подтвердил Димка.
– Пионеры, к борьбе за дело Ленина будьте готовы! Я даже привскочил на соломе. Слова шепнул кто-то в щель снаружи амбара.
– Кто здесь? – вскрикнул я.
Проворчала во дворе собака. Потом послышались быстрые удаляющиеся шаги, а минуту спустя прикрикнул на собаку Камелькранц. Он подошел к амбару, погремел замком и удалился.
– Вася, это кто? – прошептал Левка.
– Не знаю…
– Кто-то наш, – обрадованно вздохнул Димка. – Говорит чисто по-русски.
– Но кто? – возразил я. – Ведь здесь мы не видели ни одного русского.
– Приключение, достойное Шерлока Холмса, – рассмеялся Левка. – На нашем месте он, конечно бы, сказал: «Не кажется ли вам, мистер Ватсон, что в этом старинном доме водятся привидения?» А что! Если тут есть гномы вроде Камелькранца, почему не быть привидениям?
– Давай спать, Шерлок Холмс, – оборвал я Левку.
Мы умолкли, но я еще долго не мог уснуть: у меня не выходил из головы таинственный голос, сказавший нам пионерский пароль.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Для каждого из них это были первые побои в жизни.
Мы проснулись от удара колокола. Во дворе сразу поднялась суматоха. Слышались голоса людей, говоривших на каком-то непонятном языке, и странная стукотня, напоминавшая топот копыт по черепице. Тот самый топот который я слышал во сне. Теперь я ощутил его более отчетливо и все же не мог понять,
