зевнула.
– Ладно, – сказала она, – мы получили урок. Никаких тревог по поводу рыбы.
– Они так веселились…
– Что-то в этом есть. Если люди смеются, то не такое уж плохое наше время.
– Гретхен стала счастливее…
– У нее все прекрасно. Я желаю… Она замолчала.
– Я знаю, – сказала я, – мне осталось только надеяться.
– Скоро будут новости. Я чувствую это всем своим существом.
Она пыталась поднять мое настроение. Интересно, верила ли она в самом деле, что Джоуэн вернется домой целым и невредимым.
И вот опять я в прошлом, думаю о местах, где мы встречались, вспоминаю, о чем мы говорили, как постепенно узнавали о нашем чувстве друг к другу. Как несчастлива я была, когда думала, что Дорабелла умерла. Как Джоуэн успокаивал меня. Опыт изменяет людей, делает их зрелыми. Какой невинной девочкой я была до посещения Германии!
Дорабелла внезапно шагнула вперед:
– Смотри! Внизу! Я видела на воде что-то темное и подпрыгивающее на приливной волне.
– Это лодка, – сказала я и услышала шум мотора.
– Возможно, это какой-нибудь рыбак возвращается.
Мы подождали несколько секунд и никак не могли увидеть лодку, идущую к пляжу.
– Поднимем тревогу? – спросила я.
– И снова сделаем из себя посмешище?
– Но мы должны…
– Гордон, правда, сказал, что мы тогда поступили правильно. Как мы могли забыть об этой проклятой рыбе?
– Спустимся вниз и посмотрим, кто это, – предложила я. – Спорю, что это старик Джим Триглоу, или Гарри Пенлор, или какой-то другой рыбак. Они просто хотят подшутить над нами… и еще раз посмеяться над «этими чужаками». – А вдруг это секретный агент?
– Не смеши меня! Это одна из старых рыбачьих лодок. Их целая куча в заливе.
Я колебалась.
Мы не должны поднимать тревогу, если это не нужно. Если бы мы тогда подождали немного, то поняли бы, что увидели косяк рыбы, а не вторгающуюся армию.
– Давай пойдем, – сказала Дорабелла. – Посмотрим, когда они подплывут к берегу, и в случае опасности бегом вернемся сюда и поднимем тревогу. Времени хватит.
Мы спустились по тропинке к пляжу и, тесно прижавшись друг к другу, встали под укрытием нависающей скалы. Мотор был выключен, огни потушены. Все ближе и ближе приближалась лодка. Вот она коснулась песка, и я услышала мужской голос, сказавший что-то по-французски.
Дорабелла затаила дыхание. Мужчина посмотрел вверх в направлении дома.
Затем он повернулся, и из лодки стала вылезать, как мне показалось, женщина.
Мы должны были действовать, то есть незаметно исчезнуть и поднять тревогу. Ведь никому не позволено приставать к берегу без разрешения.
Мужчина посмотрел в нашу сторону и увидел нас. Он почти шептал, но слова его четко были слышны в ночном воздухе.
Дорабелла произнесла:
– Жак…
Мужчина услышал. Он шагнул к нам, девушка следовала за ним.
Дорабелла вышла из укрытия:
– Жак, что ты здесь делаешь? Он повернул голову.
– Дорабелла, крошка…
Они стояли лицом друг к другу. Затем, повернувшись к своей попутчице, мужчина сказал:
– Это моя сестра, Симона.
Я знала, кто он такой, так как видела его на рождественском вечере у Джерминов. Именно там он познакомился с Дорабеллой. Он был французским художником, который рисовал корнуоллские берега, и благодаря которому Дорабелла подстроила случай с утоплением и уехала во Францию, оставив мужа и маленького Тристана.
Он повернулся ко мне и протянул руку. Я пожала ее.
– Я так рад вас видеть, – произнес он с акцентом. – Я и не думал, что мы доберемся. Море спокойно, но лодка старая… и путь не короток.
– Почему… почему? – заикаясь, спрашивала Дорабелла.
– И ты спрашиваешь! Мы не можем жить во Франции… пока мы не свободны. Ни Симона, ни я. Это невозможно. Мы лишь двое из многих, которые пытаются добраться сюда. Они идут к морю… берут лодку… рискуют жизнью… но что хорошего жить как рабы, а? Итак, мы спаслись.
– Понимаю. Очень смелый поступок.
Дорабелла изучающе смотрела на Симону – небольшого роста темноволосую девушку, которая казалась романтично красивой среди этой темной ночи. Она дрожала.
– Вам, должно быть, холодно, – сказала я.
– Мы долго пробыли в море, – ответила она. – Это нелегко… этот Ла-Манш. Нет… даже в такую ночь, как эта. Нам холодно, и мы голодны, но мы радуемся, что нам повезло. Мы здесь… как и хотели.
– Мы накормим вас. Идемте в дом. Вы расскажете нам, что происходит за проливом.
– А вы… почему на улице в это время? – спросил Жак.
– На вахте, – ответила Дорабелла. – Смотрим за такими, как вы. Нет, не за вами, конечно. На самом деле за немцами.
– Врагами… вы ожидаете?..
– В любую минуту, – сказала Дорабелла. – Мы дежурим каждую ночь.
– И вы обнаружили нас! Я не ожидал такой скорой встречи с вами. Я планировал пристать к берегу и подождать до утра. А затем уж искать вашего покровительства. Мы должны бороться, чтобы сбросить иго этих извергов, которые захватили нашу страну. Я присоединюсь к генералу де Голлю как можно быстрее, и Симоне там найдется дело.
Я сказала:
– Думаю, что вам следовало бы привязать лодку. Я пойду и сообщу Гордону, что произошло.
– Моя сестра такая практичная, – обратилась к ним Дорабелла.
– Ах да, – отозвался Жак. – Я помню этого Гордона. Хороший управляющий, не так ли? И вы должны сказать ему?
– Да. Он начальник здесь, и мы должны докладывать ему обо всем.
– Конечно, конечно.
Я оставила их и пошла к дому. Мысли путались. Какое стечение обстоятельств! Любовник Дорабеллы бежит из своей страны и приплывает к нашему пляжу! Вероятно, он поступил так, думая, что намного легче будет общаться с теми, кто его уже знал, чем с незнакомыми.
Часть вторая
ДОРАБЕЛЛА
ВСТРЕЧА В ПАРИЖЕ
Не могу описать мои чувства, когда мы с Виолеттой стояли в укрытии и я вдруг услышала голос из прошлого. Жак в Англии! И в такое время! Прошлое, которое, как я надеялась, было навсегда похоронено, настигло меня. Наверное, все, что мы делаем, остается с нами навечно, и этого нельзя избежать.
Я вспоминаю, как Виолетта цитировала что-то вроде этого:
Виолетта всегда любила поэзию и часто цитировала стихи. Как правильно сказано. Сколько хлопот у нее было со мной еще в детстве. А последняя история, из которой она помогла мне выйти с наименьшими потерями для моего достоинства.
Война тоже помогла, поскольку с ее началом у людей появились другие заботы, и им было не до
