Как ни печально, но взрослые знают лишь специальную правду для взрослых. Настоящая правда известна только детям. И уж если кто вышел из детского возраста, он никогда не станет вести себя с нами на равных, поскольку не воспринимает всерьез ни единого нашего слова.
Каждый ребенок в нашем городе знает про миссис Мерфи. Она относится к тем людям, которым мы, дети, стараемся ни в коем случае не попасться на глаза. Ну, вроде мисс Уайт, учительницы с дурным глазом, или старого бродяги Неда Сойера с его слюнявой псиной.
– Она не милая старушка, – заявил я. – Она совершенно психованная.
– Билл! Нельзя говорить такие гадости.
– Но это правда, мам. Она ненавидит детей, а еще она служила в разведке. Выслеживала детей из вражеских стран.
– Это уже совсем смешно.
– У нее под столом картофелебойное ружье, – добавил Марти. – Пневматическое, а ствол калибром в целую картофелину. Она стреляет из него в детей, если они шумят в библиотеке. Поэтому мы зовем ее Мерфи-Картошка.
Мама совсем развеселилась.
– Картофелебойное ружье! Чего только не придумают, лишь бы не читать.
– Это правда! – возмутился мой брат. – Видели Урода Фрэнка из сорок седьмой?
Мама попыталась изобразить суровый взгляд:
– Не следует называть бедного Фрэнка уродом.
– А знаешь, как он стал таким? Мерфи влепила по нему из своего ружья!
Мама замахала руками, словно отгоняя назойливых воробьев.
– Довольно, я больше не хочу ничего слушать. После обеда вы двое отправляетесь в библиотеку, и точка. Я вам сделаю бутерброды.
Мы мрачно застыли посреди кухни. Представляете: с бутербродами против Мерфи-Картошки и ее ужасного пневматического картофелебойного ружья!
Глава вторая. НА КОВРЕ
Разумеется, наши младшие братья едва не лопнули от смеха.
– Приятно было пообщаться, – произнес Донни, церемонно пожимая мне руку.
– Ага, – поддакнул Эйч Пи. Из-за дырки на месте переднего зуба он шепелявил. – Пъияфно быво пообффяффя.
Всего-то пять лет – и уже такой наглец.
– Можно я заберу себе твой плеер? – поинтересовался Берт, который успел напялить мои наушники.
Я стукнул его Суперменом.
– Слышишь, мам? Они нас уже дразнят.
– Они же не имеют в виду ничего плохого, – пропела мама. – Правда, малыши?
– Да, мамочка.
Мама выдала им по мармеладной куколке. Я думал, у меня голова лопнет от такой несправедливости.
– А теперь, Марти и Билл, ступайте наверх и смойте остатки помады. Через десять минут выходим.
Путь к отступлению был отрезан. Мы, конечно, принялись ныть и умолять и даже сумели продержаться десять лишних минут, но мама осталась непреклонна.
– Библиотека пойдет вам на пользу, – сказала она, крепко пристегивая нас на заднем сиденье машины. – Может, даже чему-нибудь научитесь.
Отъезжая, мы бросили прощальный взгляд на наш дом. Донни скакал по подоконнику в спальне, разыгрывая специально для нас небольшой спектакль.
Он накарябал у себя на футболке слово «Картошка» и строил рожи стоявшей на оконном карнизе маленькой фигурке. У меня аж сердце подпрыгнуло. Это был Супермен. Донни кривлялся все более яростно, пока не ухватил мою несчастную игрушку за ноги и не принялся дубасить ею по карнизу.
– Нет, – пискнул я. – Останови машину! Донни убивает Супермена!
Мама рассмеялась.
– Ты в своем репертуаре, Билл. Убивает Супермена! Придумал бы что-нибудь получше.
Через окно было видно, как Берт и Эйч Пи бурно аплодируют, а Донни раскланивается.
Нас высадили у библиотеки.
– Я заберу вас по пути домой, когда встречу папу с работы.
Мы молча кивнули, поскольку перепугались так, что у нас отнялись языки.
Мама наставила на нас пальцы, словно воображаемые пистолеты.
– Постарайтесь не попасть под картофельный обстрел, ладно?
