Гендон со стуком поставил графин.
– Не будь смешным. Я всего лишь предполагаю, что твой ирландский друг ни черта не смыслит в том, что говорит!
Он замолчал, обернувшись на тихий стук в дверь.
– Прошу прощения, милорд, – произнес лакей графа, отвешивая поклон и всем своим видом выражая неодобрение. – К виконту Девлину пришел мальчишка-конюший и
Себастьян поднес ко рту кулак и прокашлялся, чтобы скрыть улыбку. Том был не в чести у отцовской прислуги.
– Все правильно. Пусть войдет.
Но Том, не желавший прохлаждаться в вестибюле, уже появился в дверях. Его мордочка разочарованно кривилась.
– Ну? – сказал Себастьян, когда лакей с поклоном удалился. – Что выяснил?
– Ничего, хозяин, – ответил расстроенный мальчик. – Пустой номер. Никто не видел ничего необычного, пока вся эта знать не начала орать как резаная, а потом посыпалась из дворца, удирая, словно блохи с дохлого пса.
Гендон с довольным видом хмыкнул и поднес рюмку ко рту.
– Прислуга болтает? – поинтересовался Себастьян у мальчика.
– Еще бы, конечно. На кухне все кухарки дрожат от страха при мысли, что дамочку порешил сам регент, а вот парни на конюшне считают, здесь не обошлось без Камберленда. И все говорят о Ганноверском прок…
Том осекся, бросив быстрый взгляд на Гендона.
– Продолжай, – поощрил его Себастьян.
Том шмыгнул носом и заговорил тише.
– Само собой, разговоры ведут шепотом. Некоторые готовы поклясться, что вся эта семейка не просто чокнутая. Говорят, будто Ганноверы прокляты. И что Англия тоже будет проклята ровно столько, сколько Ганноверы…
– Полная чушь, – прогремел Гендон, вскакивая с кресла.
Мальчишка не испугался, лишь настороженно сощурился.
– Так говорят люди.
Себастьян опустил руку на плечо мальчика и слегка пожал.
– Спасибо, Том. На сегодня все.
– Будь я проклят, если когда-нибудь пойму, зачем ты взял в дом этого мальчишку, – сказал Гендон после того, как Том ушел.
– А ты считаешь, что моя благодарность должна была ограничиться простым «спасибо» и каким-нибудь подарком вроде золотых часов? Том спас мне жизнь, не забыл? Спас обоих – меня и Кэт.
Гендон стиснул зубы, как всегда поступал, стоило Себастьяну в чем-то его разочаровать. Когда-то граф Гендон гордился тремя крепкими сыновьями, которые должны были прийти ему на смену. Но судьба распорядилась так, что у него остался только Себастьян, самый младший и самый непутевый.
– Полагаю, большинство людей сочли бы вполне приемлемым выходом из положения – просто назначить ему небольшую пенсию, – сказал Гендон.
– Мальчишка мне полезен.
– Боже милостивый. И каким же образом карманник может пригодиться благородному джентльмену?
– Чтобы выжить на улице, нужно обладать проворством, наблюдательностью и быть очень смышленым. Все эти качества я в нем и ценю.
«Кроме того, мальчишка всегда мечтал работать с лошадьми», – подумал Себастьян, хотя вслух этого не произнес. Гендон поднял бы его на смех.
– Последние четыре месяца он вроде бы не возвращался к своим воровским привычкам.
– Это ты так думаешь.
Себастьян допил бренди и отставил бокал.
– Пожалуй, мне пора. На рассвете я уезжаю в Лондон.
– В Лондон? – Гендон недовольно скривил губы. – И полагал, это убийство хотя бы на какое-то время удержит тебя в Брайтоне.
Разумеется, Гендон возражал не против самого Лондона; на самом деле графа волновала красивая молодая актриса, с которой, как он знал, Себастьян наверняка будет там встречаться.
Не желая затевать спор, Себастьян направился к двери.
– Не вижу, что еще я могу здесь сделать. Англесси дал согласие Полу Гибсону перевезти тело маркизы в Лондон для аутопсии. Даже если леди Гиневра и не была убита в Лондоне, кто-нибудь, вероятно, сумеет рассказать мне, куда она поехала и зачем.
Утро следующего дня выдалось холодное, с моря наполз туман и застрял белыми сырыми клочьями между высокими внушительными домами, не рассеялся он и в узких извилистых переулках.
Себастьян придерживал гнедых, пока они не оставили позади последнюю деревушку. Только тогда он отпустил поводья и позволил скакунам пробежать с ветерком. Перейдя на ровную рысь, они проделали много миль. К тому времени, когда экипаж подъехал к Эдбертону, солнце начало расправляться с остатками тумана. Миновав поселение, Себастьян уже мог ясно разглядеть широкие просторы Саут-Даунс. Именно здесь растущее подозрение виконта о том, что его преследуют, перешло в уверенность.
ГЛАВА 12
Еще раньше, пока туман не рассеялся, до Себастьяна доносился ровный топот копыт: всадник держался на почтительном расстоянии, но не отставал. Девлин на слух определил, что преследователь был один, ехал быстро, но не пытался догнать или обогнать его.
Вскоре туман начал редеть, он еще цеплялся за каменные стены и колючие зеленые изгороди, но покинул окружавшие дорогу зеленые ячменные поля. Тогда таинственный всадник отстал. Но Себастьян обладал чрезвычайно острым зрением. Когда под теплым солнцем открылась широкая перспектива Саут-Даунс, он заметил одинокого всадника, одетого во все черное, на большой лошади: сначала тот мелькнул за орешником, затем его силуэт показался в березовой рощице.
Себастьян призадумался и подстегнул своих гнедых. Таинственный всадник тоже перешел на рысь. Так они проехали милю или две. Себастьян поехал медленным шагом.
Преследовавшая его тень отстала.
– Не вздумай оглядываться, – приказал Себастьян своему юному тигру. – Мне кажется… нет, я совершенно уверен, что нас преследуют.
Том весь напрягся от усилия сдержаться: ему очень хотелось обернуться и посмотреть самому.
– Давно?
– Видимо, с самого Брайтона.
– И что мы теперь станем делать?
Себастьян продолжал ехать медленно. Извилистая дорога постепенно поднималась в гору, вдоль нее росли густые тополя, отбрасывая глубокую тень. На вершине холма, однако, дорога была ровной, пролегая среди ярких зеленых пастбищ, на которых мирно паслись стада черно-белых дойных коров.
Не оглядываясь, Себастьян подстегнул коней кнутом, те побежали легким галопом, так что человек, ехавший сзади, был вынужден тоже перейти на галоп. Они мчались по ровной
