увидел цыганку, которая сидела за шатким деревянным столиком, вытянув тонкую руку с длинными пальцами.
— Я… я не англичанин, — почему-то нашел нужным сообщить он.
Она оглядела его с головы до ног, как если бы он был лошадью, выставленной на продажу.
— Это не совсем так, — сказала она.
По отцовской линии Аласдэр был на четверть англичанином. Им овладело неясное беспокойство.
— Позолоти ручку, — повторила она, щелкнув красивыми пальцами. — Или ты предпочитаешь уйти? Это не убежище, я здесь работаю.
— Бога ради, заплати этой женщине, — потребовал Меррик, все еще поглядывающий в щель у входа. Было слышно, как снаружи кузнец спорил с кем-то, скорее всего с человеком, лишившимся бочонка с пивом, о том, что делать дальше. Аласдэр засунул руку глубоко в карман, извлек кошелек и положил монету на ладонь женщины.
— Три, — сказала цыганка, еще раз нетерпеливо щелкнув пальцами. — По одной на каждого.
Аласдэр снова полез в кошелек.
— Садись, — приказала она, осмотрев монеты. — Все трое садитесь. Те глупцы не войдут сюда. Не посмеют.
Куин и Меррик удивленно уставились на нее. Она дернула плечом — и волна блестящих черных волос упала ей на лицо.
— А что? — с вызовом бросила она. — У вас есть другой выход?
Куин, самый сговорчивый из них, придвинул трехногие стулья к столу и выполнил ее приказание.
— Меррик, не порть компанию, — сказал он. — Что еще мы можем сделать в такой ситуации?
Меррик подошел к столу и сел, все еще недовольно поглядывая на Аласдэра.
— Руку, — потребовала цыганка.
Аласдэр послушно протянул руку. Женщина взяла ее и какое-то время рассматривала раскрытую ладонь. Как бы желая прояснить увиденное, она большим пальцем провела по линиям его ладони. Внутри шатра царили тишина и спокойствие, остальной мир со всеми его звуками, казалось, исчез. Женщина придвинула ближе маленькую лампочку и зажгла фитиль, осветив помещение слабым желтым светом. Она была, как внезапно осознал Аласдэр, поразительно хороша собой.
— Назови свое имя, англичанин, — пробормотала она, все еще не отрывая глаз от его ладони.
— Маклахлан.
— Маклахлан, — эхом отозвалась она. — Я думаю, ты плохой человек, Маклахлан.
Аласдэр подался назад.
— Вовсе нет, — запротестовал он. — Я добрый малый, не хуже других, в самом деле. Спроси кого хочешь. У меня и врагов нет.
Она оторвала взгляд от его руки, выгнула тонкую черную бровь.
— А те, кто гнался за вами, — спросила она, — это ваши друзья?
Аласдэр почувствовал, как жаркая кровь прилила к его лицу.
— Результат недопонимания, — сказал он. — Что-то в этом роде.
Ее брови сошлись вместе.
— Зло бывает разным, Маклахлан, — произнесла она гортанным голосом. — Ты совершил множество грехов.
— Разве ты священник? — заговорил он злобно-насмешливо. — Хорошо, признаюсь. Теперь расскажи мне о моем будущем, и покончим с этим.
Но она уже положила руку Аласдэра ладонью вниз и сделала движение, чтобы заняться его братом. Меррик прищурился. Цыганка задумалась. Шрамы на лице и холодные голубые глаза не делали Меррика привлекательным. Но в конце концов он смягчился.
Она поводила большим пальцем по линиям и выпуклостям его руки.
— Еще один Маклахлан, — пробормотала она. — Дьявольски удачлив. И с дьявольскими глазами.
— Этот еще хуже. — Меррик хрипло засмеялся. Она медленно кивнула.
— Я вижу здесь, — она коснулась кожи ниже указательного пальца, — и здесь.
Она поводила пальцем в центре ладони, и Меррик, хотя ему удалось сохранить внешнее спокойствие, внутренне содрогнулся.
— У тебя богатое воображение, ты натура творческая, художник, — начала она.
Меррик колебался.
— В некотором роде, — согласился он.
— И, как многие художники, ты страдаешь грехом гордыни, — продолжала она. — Ты пользуешься большим успехом, но не знаешь счастья. Безмерная гордыня и разбитое сердце ожесточают тебя.
— И дальше будет так же? — нагло спросил Меррик. Она прямо посмотрела на него и кивнула.
— Почти наверняка, — сказала она. — В прошлом так оно и было.
Цыганка оттолкнула его руку и повернулась к Куину.
— У меня много грехов, — признал Куин, протягивая свою ладонь. — Не знаю, хватает ли на моей ладони места для всех.
Женщина склонилась над ней и издала горловой звук.
— Опрометчивый, — сказала она. — Поступаешь необдуманно. Сначала говоришь, а потом думаешь.
Куин нервно засмеялся.
— Не могу не согласиться, — признал он.
— Ты поплатишься за это, — предупредила она. Куин замолк. Потом сказал:
— Может быть, я уже поплатился.
— Ты поплатишься снова, — спокойно сказала она. — И самым худшим образом, если только не исправишь то плохое, что сделал.
— Что именно? — попробовал засмеяться он. — Список такой длинный.
Она подняла на него глаза и выдержала его взгляд.
— Ты знаешь, — сказала она. — Да, ты знаешь. Куин заерзал на стуле.
— Я… я не уверен.
Цыганка пожала плечами и указательным пальцем потрогала его ладонь у основания большого пальца.
— Я вижу, что недавно ты понес большую утрату.
— Мой отец, — признал Куин. — Он… он покинул нас.
— А… — сказала цыганка. — Как тебя зовут?
— Куин, Куинтин Хьюитт — или Уинвуд. Лорд Уинвуд. Она снова издала горловой звук.
— У вас, англичан, так много имен, — пробормотала она, роняя его руку, как если бы она устала. — Теперь уходите. Все. Идите к своей карете и уезжайте. Я не смогу сказать вам ничего такого, что помешало бы вам напрасно растрачивать ваши жизни. Ваши судьбы решены.
Аласдэр недоверчиво оборотился к выходу.
— Идите, — снова сказала цыганка. — Те, что гнались за вами, ушли. Они не вернутся. Сегодня не эти неуклюжие болваны, а сама судьба призвала тебя, Маклахлан, к ответу за твои грехи.
Меррик вскочил на ноги. Куин принужденно засмеялся.
— Сожалею, Аласдэр, — сказал он. — Меррик и я отделались довольно легко.
Он улыбнулся женщине, необычная красота которой явно подействовала на Аласдэра.
— Легко? — отозвалась цыганка. Она подняла глаза на Куина и пристально посмотрела на него. — Но я ничего не сказала о вашем будущем.
А ведь это правда, озадаченно подумал Аласдэр. Она сказала о многом, но почти ничего не предсказывала.
Меррик теперь стоял у выхода спиной к ним и выглядывал наружу.
— Что же, тогда скажи, — не без вызова предложил Куин. — Что ждет нас, мадам? Богатство? Дальняя дорога? Что?
Она немного помедлила.
— Это не салонная игра, милорд. Ты действительно хочешь знать?
Куин замялся.
— Я… Да… Почему бы нет?
Теперь цыганка будто всматривалась куда-то вдаль.
— Как говорится в вашей пословице, лорд Уинвуд? Вспомнила! Цыплята всегда возвращаются на свой насест. — Ее» голос стал жестким. — В любом случае ни одному из вас больше не удастся избежать наказания за ваши дурные поступки. Ни один из вас не сможет продолжать брать и пользоваться, не платя за это. Вы должны начать оплачивать свои грехи. Так будет — вам не уйти от судьбы.
— Пороки? Грехи? — заговорил Аласдэр. — Мадам, это слишком сильно сказано.
— Называйте как хотите, — сказала цыганка, пожав плечами, отчего ее длинные серьги закачались. — Но ты заплатишь, Маклахлан. Ты получишь урок. И будешь страдать. То, что произойдет дальше, будет таким же реальным и таким же болезненным, как кровоподтек у тебя между глаз.
Меррик приглушенно выругался, но не обернулся.
— Я начинаю уставать от этой челтнемской трагедии, — бросил он. — С меня хватит.
— Подожди, Меррик. — Куин осторожно рассматривал женщину. — Это что, одно из цыганских проклятий?
Глаза женщины засверкали.
— Лорд Уинвуд, ты глупец, — сказала она. — Ты начитался романов. Вы, все трое, сами себя прокляли, мне тут нечего делать. Настало время восстановить справедливость. Вы должны все исправить.
— Что за вздор! — бросил через плечо Меррик.
— Тем не менее так и будет, — спокойно сказала женщина.
Внезапно в шатер ворвался холодный ветер, и Аласдэра, несмотря на летнюю жару, охватил озноб. Он повернулся и увидел, что его брат уже откинул полог и двинулся по дорожке вниз. Куин помедлил и последовал за ним.
Аласдэра трудно было напугать и обескуражить, он улыбнулся и уселся на средний стул.
— Моя дорогая девочка, — сказал он, перегибаясь через стол. — Теперь, когда рядом нет этих закосневших в предрассудках филистеров, могу я задать тебе вопрос — кто-нибудь говорил тебе, что твои глаза имеют цвет лучшего коньяка? Что твои губы подобны лепесткам роз?
— Да, и что мои ягодицы как два полукружия из каррарского мрамора, — сухо отвечала красавица. — Поверь мне, Маклахлан, я слышала все это.
Улыбка Аласдэра увяла.
— А жаль!
Цыганка посмотрела на него озадаченно и встала.
— Уходи, — сказала она. — Убирайся из моего шатра вместе со своими избитыми приемами обольщения. Здесь они не принесут тебе успеха.
Аласдэр опустил голову и засмеялся.
— День действительно выдался неудачный, — признал он. Цыганка некоторое время молчала. Напоследок прошептала:
— Мой бедный, бедный Маклахлан. Боюсь, ты не представляешь себе и половины сегодняшних неприятностей.
Аласдэр снова почувствовал на своем затылке холодное дуновение ветра. Когда он поднял глаза, то увидел, что прекрасная предсказательница
