Руки этого джентльмена были сложены на груди, лицо смертельно бледное, а из глубокой раны на голове текла кровь.
— Лорд Сеймур! — вскрикнул священник. Только взглянув на раненого, он сразу отступил в сторону, его лицо стало почти таким же бледным, как и у его светлости. Он прижал платок к губам, будто боясь, что сейчас его стошнит.
Женщина в оранжевой мантилье бросилась вперед, секунду смотрела на раненого, затем громко, театрально вскрикнула и упала на пол, потеряв сознание.
В это время в холл вошел старый дворецкий. К сожалению, старик выразил свое отношение к увиденной сцене лишь тем, что начал заламывать морщинистые руки, постоянно бормоча: «Ох-ох-ох-о…».
Эмелайн решила, что пора кому-то навести здесь порядок.
— Вот, — сказала она, протягивая свой платок мужчине, который стоял ближе всех к раненому. — Прижми платок к ране, это остановит кровотечение. И не волнуйтесь за него, он, кажется, просто без сознания.
— Да, мисс, — ответил тот тихо. — Вряд ли он сейчас что-нибудь почувствует. Здорово ему врезали, хочу вам сказать.
Потом он смекнул, что его комментарии тут не требуются, и поспешил объяснить, что случилось. Его светлость лежал в поле, недалеко от мельницы, там его и нашли.
— Должно быть, — сказал мужчина, — он хотел перескочить через каменную стену, а это было не так просто. Лошади его нигде не видать. Но местные мальчишки сейчас ее ищут. А мы решили, что лучше не терять времени, вот и принесли его светлость домой. Пусть полежит в постели.
— Я уверена, что вы все сделали совершенно правильно, — сказала Эмелайн.
Однако, глянув на ступеньки высокой полукруглой лестницы, она убедилась, что сейчас, пожалуй, не надо переносить лорда Сеймура в спальню. Это только доставит ему лишнюю боль.
— Думаю, что лучше пока перенести его светлость в столовую, — сказала Эмелайн. — Положите его вместе с решеткой прямо на стол.
Повернувшись к дворецкому, она добавила:
— Покажите нам, где тут столовая, а затем ступайте на кухню. Пусть принесут горячую воду и чистые полотенца. После этого дайте чего-нибудь выпить священнику. Ему, кажется, нехорошо.
Никто не спрашивал, какое право она имеет отдавать приказы. Как только раненого положили на стол, Эмелайн повернулась к юноше, еще совсем мальчику лет пятнадцати и спросила у него:
— Тут есть поблизости доктор или аптекарь?
Мальчик снял кепку.
— Да, мэм. Мистер Вонн, аптекарь, он сейчас в деревне.
— Будь так добр, сбегай за ним. Я уверена, что рана его светлости очень серьезная, и тут нужен врач.
Вежливо мотнув густым чубом, мальчик выскочил комнаты и чуть не сбил с ног пожилую женщину в черном платье экономки и домашнем чепце. Следом за ней шла молоденькая горничная, неся медный кувшин и побитый оловянный тазик.
— Ставьте все сюда, — сказала Эмелайн.
Она указала на стул, который отодвинула от стола, чтобы удобно было положить раненого. Пока горничная наливала горячую воду из кувшина в оловянный тазик, Эмелайн поблагодарила мужчин за службу и велела подождать снаружи — вдруг их помощь еще понадобится. Они явно были рады уйти и удалились очень быстро.
— Вы хотите, чтобы мы тоже ушли? — с надеждой спросила молоденькая горничная. — Я не умею обращаться с больными.
Эмелайн посмотрела на пожилую экономку. Та переводила взгляд с потолка на пол и на стены — куда угодно, лишь бы не смотреть на раненого хозяина. Было ясно, что и она не справится в создавшейся ситуации.
Не задумываясь, Эмелайн сняла шляпку, синюю накидку и положила их на стул на безопасном расстоянии от стола. Затем, боясь испачкать свое серое кашемировое платье, она взяла одно полотенце, обернула его вокруг талии и застегнула золотой брошью, которую всегда носила на шее под воротником.
Эмелайн вздохнула поглубже, что не очень-то успокоило ее. Она осторожно убрала с раны окровавленный платок. Увидев, что кровотечение остановилось, она обмакнула полотенце в горячую воду, слегка отжала и стала осторожными движениями промывать рану. Эмелайн только начала это делать, когда в комнату кто-то вошел. Стук тяжелых сапог по не покрытому ковром полу отдавался гулким эхом. Шаги неожиданно замерли, и глубокий мужской голос спросил:
— Что творится в этом доме?
Глава 2
Эмелайн вздрогнула и почувствовала себя так, будто ее поймали на каком-то нехорошем поступке. Затем, еще слегка нервничая, она ответила более резко, чем того хотела:
— Кажется, тут все очевидно.
Взяв свежее полотенце, Эмелайн чуть повернула голову и обнаружила за спиной высокого стройного джентльмена.
У него были светлые волосы и такие синие глаза, каких она никогда в жизни не видела, — цвет их был необычайно ярок. На мужчине были великолепно сшитый синий сюртук и узкие кремовые панталоны. Ее первое впечатление кроме испуга, когда она увидела эти синие изучающие глаза, было: властность. А потом, поспешно отведя взгляд, она почувствовала непривычное томление в груди. Эмелайн продолжила более дружелюбным и естественным тоном:
— Лорд Сеймур серьезно ранен, и я хочу ему помочь. Меня нельзя отвлекать. Поэтому, если вы только не аптекарь, я бы попросила вас уйти.
Она могла бы и не говорить ничего, так как джентльмен почти не обратил внимания на ее слова. Он подошел ближе, встал напротив нее у стола, глядя, что и как она делает. Хотя он вроде бы не возражал против ее действий, но на его лице, очень красивом, появилась неодобрительная гримаса.
— Я не аптекарь, — сказал этот джентльмен. — Но все равно, не надо мной командовать и выгонять из комнаты. Кроме того, я ближайший родственник вашего пациента. — И он добавил небрежным тоном: — Если, конечно, вы не успели обойти свою конкурентку и стать новой леди Сеймур.
Эмелайн не хотелось отвечать грубостью на грубость.
— Насколько я знаю, сэр, — сказала она, — леди Сеймур умерла. Меня зовут Эмелайн Харрисон, мисс Харрисон.
Он наклонил слегка голову — то был лишь намек на поклон — и осмотрел Эмелайн всю очень внимательно. Она притворилась, что не замечает, как он ее разглядывает. А он осматривал ее очень медленно. Сначала его взгляд остановился на лице Эмелайн, затем скользнул вниз по шее и задержался на груди.
— Кажется, — сказал он фамильярным тоном, — вы и есть та самая девушка… Насколько я помню, друзья зовут вас Эмма.
Эмелайн быстро вздохнула, чувствуя, что начинает сердиться.
— Как зовут меня мои друзья, это не ваше дело!
Лайам смотрел на нее. Он видел, как алебастровые щеки вспыхнули ярким горячим румянцем. Тогда он подумал, что эту чистую прозрачную кожу, наверное, приятно погладить ладонью.
— Да, — сказал он себе. — Чудесная кожа, но какое отношение это имеет к его делу? Если он так воспламенился при взгляде на эту куртизанку, то это означает лишь одно — он слишком долго был без женщины.
А она даже и не красавица. По крайней мере, не в привычном понимании этого слова. Пожалуй, слишком большой рот, и нос слегка тонковат. Однако при ближайшем рассмотрении она была очень даже привлекательна. Куда больше, чем просто хорошенькая, это точно. Изумительное лицо! Такое лицо мужчина, раз увидев, уже вряд ли забудет. Лайам решил, что это, наверное, из-за ее глаз.
У нее были необыкновенные глаза, просто удивительные, когда смотришь в их глубину. Большие, карие. Не желтоватые, как топаз, а действительно карие. Теплые и доверчивые.
