Воловик дипломатично согласился:
– Может быть предварительно с ним поговорить. Образумить… Хотя, о чем с ним говорить?
Шишов сразу перевел разговор в практическую плоскость:
– Кому поручим? Полковник ФСБ – это вам не хвост собачий. Тут чисто надо сработать.
Саблин ждал этого вопроса:
– Никому поручать не надо! Я сам пойду… Лучше бы и вчера я сам акваланг надел…
Он подошел к телефону и позвонил Лабоде. Долго объяснял, что вышел на связь Гутман, что он готов все решить миром, но просит о встрече без свидетелей. Место встречи – старый песчаный карьер в пяти километрах от Бродников. «И никакого спецназа, Гарик. Никому ни слова. И его спугнем и шуму наделаем… Хорошо! На твоей машине, но без водителя…»
Саблин положил трубку, взглянул на часы и направился к двери. В последний момент он оглянулся, вынул из кармана пистолет, покрутил его перед глазами, зачем-то стер со ствола пылинки и заложил за брючный ремень почти на спине.
– Послушай, Шишок. Нет ли у тебя складной саперной лопатки?
В жаркий полдень рыьа не клюет. Особенно в пятницу. Она ждет вечера, когда уставший за неделю трудовой люд Уварова, звеня бутылками, будет размещаться на уютных прибрежных лужайках около плесов и заводей.
Рыба не клевала, но Гутман сидел на корме с удочкой, периодически подергивая ее в разные стороны. Сидевший на веслах Егор действовал неуклюже, поднимая кучу брызг, но лодка тем не менее скользила вниз по течению. Под видом рыбаков им надо было проскользить километра два, до небольшого островка.
Природа и погода располагали к мирным беседам.
– Послушайте, Александр. Я никак не пойму. Все время передают, что Шишов лично застрелил двух похитителей. Но это же были его люди. Зачем же он своих?
– Своих?! А где у него свои? Он наверняка этих двух в первый раз тогда увидел… Представь, Гоша, кто- нибудь, да хоть наши аквалангисты, идут на местный рынок и вербуют двух дагестанцев для веселого спектакля. Понятно, что за большие деньги… Вербуют и не говорят, что в спектакле им уготована роль… Ромео и джульетты.
– Это в каком смысле?
– А в том, Гоша, что оба актера в финале погибают… Лица у них кавказские, а значит склонны к похищению людей. Будут шерстить их связи и все впустую… Это называется ищи-свищи.
– Получается, Саша, что этот Шишов случайных людей убил? И такого человека хотят в губернаторы? Да, он просто убийца. Хуже, он – сволочь.
– Наивный ты, Гоша. Ты только сейчас это понял? Кстати, о сволочи… Интересное слово. Здесь на Волге его и придумали. Еще при Екатерине… Крепостные к свободе тянулись. Бежали на Дон, на вольные хлеба. Снимались с мест и вместе со скарбом брели на юг. Тащились, волочились. Вот и называли таких беглых сволочами… Я, брат Егор, историк. Мудрый человек… На правое весло налегай. Сейчас носом в песок упремся.
Егор выскочил первым и, схватившись за борт лодки, вытащил ее на песок.
Место для акции было отменное: шалаш в глубине пляжа, рядом добротный столик из обломков горбыля и кострище, обложенное камнями. Если именно сюда вечером не приплывут уваровские рыболовы, то это будет очень странно.
На дне лодки лежало несколько мешков. Их содержимое надо было живописно разбросать на природе.
Они вытряхивали на травку акваланги, резиновые костюмы, маски, ласты. Все было стерильным, без единого отпечатка.
На самое видное место легли пустые денежные мешки, а между ними записная книжка того типа, что все еще сидел в каземате под баней.
Быстро соорудив веник из местной растительности, Гутман стал отступать к лодке, заметая следы.
Теперь они поменялись ролями: Егор ловил рыбу, а Гутман греб против течения, приближаясь к Бродникам. Скорость была около двух узлов, а значит шлепать веслами придется около часа.
На первых минутах плаванья Гоша забросил удочку и спиннинг в его руках тряхнуло и повело.
До этого он никогда в жизни не ловил рыбу и никогда не ощущал этого азарта, который сродни самым вкусным удовольствиям в жизни человека.
Чуть не переваливаясь через борт, Егор дергал спиннинг во все стороны и одновременно крутил катушку и победно вопил.
Неожиданно над водой появилась щучья морда с печальными глазами… Азарт пропал моментально. Гоша отвернулся, пытаясь не встречаться взглядом с красивой рыбиной. «Зачем я это сделал? Сейчас я ее вытащу и она будет долго умирать на дне лодки. Чем я не убийца? И ведь не в частном бою я победил. А подло приманил несчастную рыбку на блестящую блесну…»
Егор перевалил килограммовую тушу через борт, ловко обернул ее пустым мешком и, склонившись как над малым ребенком, с трудом и царапинами извлек блесну из зубастой пасти.
Красивый взмах руками, блеск чешуи на солнце, изгиб летящего щучьего тела, всплеск, круги на воде и тишина.
Гутман видел все это. Видел, но весел не бросил. Он только стал обиженным и ворчливым:
– Ты что сделал, Емеля малохольный? Ты думаешь она сейчас вернется и подарит тебе печку с мотором? Тоже мне, гринписовец… А как моя мама делала фаршированную щуку! Это называлось рыба- фиш…
– У нее такие глаза были. Жалко…
– Вот, вот! Удивляюсь я на вас, русских. Все решаете эмоциями… Птичку жалко, рыбку жалко. Поймал – выпустил. Построил – сломал. Деньги получил – пропил… Где кредиты, что вы при Борисе Первом получили? Разворовали!
– Но вы и сами, Александр, хоть и еврей, но русскоязычный.
– Да, и я от вас заразился. Стал бы нормальный еврей клад искать? Он бы или деньги в банке считал, или коронки людям вставлял, или на скрипке пиликал…
Национальный вопрос очень острая вещь. Егор Рюмин, защищая русскую нацию, уже готов был возразить Гутману в самой грубой форме, но ссориться из-за щуки не хотелось. И в чем-то он прав. Опять же, обвинение в излишней эмоциональности не самое страшное. Это даже похвала. Вот такие мы, душевные! Скучно жить в стране одних банкиров, зубных врачей и скрипачей.
– Александр, а в Израиле хорошо жить?
– Сносно… Очень много минусов! Жара, арабы с бомбами, черного хлеба не найдешь. И главное – все кругом шибко умные.
– А в других странах как? Где жить хорошо?
– Везде, где страна богатая… Удивляюсь я на вас, русских. Уже десять лет все спорят, как потратить деньги: врачам дать, науке дать, армии дать! И никто не спорит, как эти деньги заработать, как сделать страну богатой… Поймай еще щуку, Гоша. Рыбки свежей хочется.
Они уткнулись в пологий берег. Лодку протащили метров на десять вверх и перевернули.
Гутман потащил весла, а Гоша спиннинг и пустые мешки.
– Ты, Егор, со щукой правильно поступил. Справедливо… Рыбе помог, теперь и мне помоги.
– Я готов. Что делать?
– Люблю деловых людей… Сегодня вечером пойдем в гости. В усадьбе прием устраивают. Фуршет для местной этилы в честь вызволения Самсонова и героизма Шишова. Полно народа. Есть где затеряться.
– А зачем нам в гости?
– Ты знаешь, что мне графские бумажки нужны?
– Знаю.
– А знаешь, что у меня есть отпечатки пальцев того, кто убил настоящего отца Ланы?
– Знаю.
– Так вот, зайдем вечером в усадьбу, найдем бумажки, снимем со всех пятерых отпечатки и дело сделано.
– А как мы найдем? И как снимем?
