Ему подарю, чтоб привольно жилось! А черную нитку Подальше отбрось! Сынок мой! В бешмете своем золотом Красуется осень на склоне крутом. О цвет золотистый! Окраска мечты! Любимый мой цвет… Полюби его ты… Чтоб солнце твой дом пронизало насквозь. А черную, мрачную нитку отбрось! Сыночек! Снежок забелел на стогах, В горах поприбавилось белых папах. Сверкая, белея, приходит зима. О белый! О цвет седины и ума! Да будешь ты мудрым, Коль станешь седым. А черное? Черное мы отдадим На бурки — пусть будут плотны и черны! На женские косы, где нет седины! Лишь буркам и косам нужна чернота… А все остальные шерстинки-цвета Вплету я в ковер, ваша старая мать, Чтоб детям веселье и счастье раздать, Чтоб детям добром обо мне вспоминать! * * * Журчала песня эта, как родник. Из-за станка вставала мать устало И, отдыхая от трудов своих, На шали камушки перебирала. Бывало, я подсяду ближе к ней, Спрошу — я это помню и доныне: — Скажи, чего ты хочешь от камней? О чем с камнями говоришь немыми? — Немые? Нет, и камни говорят! Они меня, случалось, утешали. Вот видишь, девять камушков подряд Нашиты вдоль каймы старинной шали. Вот этот длинный, с желтой головой Сулит любовь и борется с напастью. Сулит беду обветренный, кривой. А снежно-белый обещает счастье. Он выпадет — и вот я весела, Во всех работах ждет меня удача. А черная ракушка — вестник зла. Я, глядя на нее, порою плачу. Гадаю, милый, о твоей судьбе, Пойдет ли путь твой и светло, и прямо… Учили бабки этой ворожбе, И ты запомни, как гадала мама. Вот какую песню пела мама, гадая на камушках:
Сядь ко мне, сыночек, на колени. Нынче я — твоя ворожея. Это — горы, это — лес осенний. И тропинка эта — жизнь твоя. Пред тобой широкая дорога, Так шагай ты этим большаком… Погадаем, счастье иль тревогу Принесет сыночек маме в дом.
