снимет ее с этой полки, чтобы она дала ему силы бороться дальше. В душе ее нарастало страдание, годы уходили, а ведь это самое страшное для красивой женщины — стареть в одиночестве… в неестественном одиночестве. Он был эгоистом и держал ее только для себя, не желая детей, которые могли разрушить совершенство их жизни вдвоем. Совершенство… Для него — может быть, а для нее это было куда как далеко от идеала. Может, еще не поздно, если Мария выживет. А если она умрет, ему просто не хватит сердца, чтобы и дальше тащить эту работу, в которую — теперь он знал это — он не вносит ничего толкового.
Зазвонил телефон. Наконец-то!..
— Она будет жить, Мак, — сказал Лессенден. — Мак, я сказал…
— Я слышал.
— Она хочет видеть тебя.
— Сейчас приеду.
— Она просила передать тебе кое-что. «Скажи Роберту, что это был просто срыв. Больше ничего такого не повторится. При детальном рассмотрении „великое Быть-Может“ превращается в полную уверенность. И скажи еще, чтобы он сам не вздумал сорваться».
Макдональд положил трубку и вышел из кабинета, чувствуя, как что-то вот-вот разорвет ему грудь.
— Будет жить, — бросил он Лили через плечо.
— О, Мак…
В коридоре его остановил дворник Джо.
— Мистер Макдональд…
Макдональд остановился.
— Ты уже был у дантиста, Джо?
— Нет, сэр, еще не был, но я не о том…
— Не ходи. Я хочу поставить магнитофон у твоей кровати. Кто знает…
— Спасибо, сэр, но я… Говорят, вы уходите, мистер Макдональд?
— Кто-нибудь другой займет мое место.
— Вы не понимаете. Не уходите, мистер Макдональд!
— Почему, Джо?
— Вас одного это взаправду волнует.
Макдональд уже собирался выйти, но это его остановило.
«Поистине мудр тот, кто знает самого себя!»[20]
Развернувшись, он зашагал обратно к кабинету.
— Мой листок еще у тебя, Лили?
— Да.
— Ты его не отправила?
— Нет.
— Нехорошо… Дай мне его.
Он еще раз прочел фразу на листе бумаги: «Я глубоко верю в цели и конечный успех Программы, но по личным причинам вынужден подать в отставку».
Макдональд долго смотрел на листок.
«Карлик, стоящий на плечах гиганта, видит дальше, чем сам гигант».[21]
РАБОТА КОМПЬЮТЕРА
В начале было слово, и слово это было — водород…
Никто не поверил бы в последние годы девятнадцатого столетия, что за всем происходящим на Земле зорко и внимательно следят существа более развитые, чем человек, хотя такие же смертные, как он… А между тем через бездну пространства на Землю смотрели глазами полными зависти, существа с высокоразвитым, холодным, бесчувственным интеллектом, превосходящие нас настолько, насколько мы превосходим вымерших животных, и медленно, но верно осуществляли свои враждебные нам планы…[22]
Индивидуумы умирают, однако общее количество живой материи сохраняется и даже растет. Представим себе шарообразный организм с полностью замкнутыми циклами физиологических процессов. Такой организм будет бессмертен и автотрофен и может даже развить у себя высшее сознание… Основной деятельностью высших организмов во вселенной может также быть колонизация иных планет. Такого типа существа, вероятно, не могут обладать шарообразной формой и не будут бессмертны. По крайней мере на одной планете существа овладели техникой, позволяющей им преодолеть силу тяжести и вести колонизацию вселенной… В свою очередь колонизация — это естественный путь распространения жизни. Эволюция со всеми ее сложностями редка…
В ближайшем будущем короткие радиоволны пронижут нашу атмосферу и станут основным средством межзвездной связи…
Отмеченные мной перемены происходили в определенное время, и аналогия между ними и цифрами была настолько четкой, что я не мог увязать их ни с одной известной мне причиной. Мне знакомы естественные электрические помехи, возникающие из-за солнца, полярного сияния и теллурических токов, и я был уверен, как только можно быть уверенным в фактах, что эти помехи не вызваны ни одной из обычных причин…
Только через какое-то время меня осенило, что наблюдаемые мною помехи могли возникнуть в результате сознательных действий… Все сильнее охватывает меня предчувствие, что я первым услышал приветствие от одной планеты другой…
Несмотря на слабость и нечеткость, оно дало мне глубокую убежденность и веру, что вскоре все люди как один устремят на небосвод над нами взгляды, переполненные любовью и почтением, захваченные радостной новостью: Братья! Мы получили сообщение с другой планеты, неизвестной и далекой. И звучит оно: раз… два… три…
Кто знает это точно? Кто может нам сказать?
Где зародилось и отколь пришло созданье?
Явились боги позже, чем возник наш мир -
Кому же знать тогда его происхожденье?
Откуда все явилось, не ведает никто.
И создал все или не создал он,
Смотрящий на наш мир с большого неба
То знает только он — а может, и не знает.
ОДНАЖДЫ, АНАЛИЗИРУЯ ГАММА- ИЗЛУЧЕНИЕ КРАБОВИДНОЙ ТУМАННОСТИ (ЯВЛЯЮЩЕЕСЯ РЕЗУЛЬТАТОМ СИНХРОТРОННОГО ИЗЛУЧЕНИЯ ПОСЛЕ ВЗРЫВА СВЕРХНОВОЙ В 1054 г. Н. Э.), ДЖУЗЕППЕ КОККОНИ ЗАДУМАЛСЯ, НЕЛЬЗЯ ЛИ ПЕРЕДАВАТЬ МЕЖЗВЕЗДНЫЕ СООБЩЕНИЯ С ПОМОЩЬЮ ГАММА-ЛУЧЕЙ? ВСТРЕЧАЮТСЯ ОНИ РЕДКО И ЛЕГКО ОПОЗНАЮТСЯ. ПОЧЕМУ ИНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ НЕ УВИДЕТЬ В ГАММА-ИЗЛУЧЕНИИ НОСИТЕЛЯ МЕЖЗВЕЗДНЫХ СИГНАЛОВ?
ЕГО ДРУГ И КОЛЛЕГА ФИЛИП МОРРИСОН ЗАМЕТИЛ, ЧТО ГАММА-ЛУЧИ ТРУДНО СОЗДАТЬ И ТРУДНО ПРИНЯТЬ, ТОГДА КАК РАДИОЧАСТОТ ВЕЛИКОЕ МНОЖЕСТВО И ПРИЕМ ИХ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ТРУДНОСТЕЙ.
МОЖЕТ, СЛЕДОВАЛО БЫ СКЛОНИТЬ КАКОЙ-НИБУДЬ ИЗ КРУПНЫХ ТЕЛЕСКОПОВ К ИЗУЧЕНИЮ МНОГООБЕЩАЮЩИХ ЗВЕЗД…
Во Вселенной, размер которой превосходит возможности человеческого воображения, в которой наша планета летит, подобно пылинке в пустоте ночи, людям суждено невысказанное одиночество. Мы просматриваем шкалу времени и механизмы самой жизни в поисках стигматов и знамений того, что невидимо. Как единственные мыслящие млекопитающие этой планеты — а может, единственные мыслящие животные во всем звездном мире, — мы влачим на себе все большее бремя сознания. Мы читаем звезды, но знаки эти неясны. Открываем останки прошлого и ищем наши корни. Какая-то тропка вьется перед нами, но
