– И каково было состояние ее здоровья по сравнению с тем, что было неделю назад?
– Почти такое же.
– Тогда, – сказал Мейсон, – как вы объясните факт, что она действительно побывала в городе, что она ехала на автомобиле, что из автомобиля ее перенесли в кресло на колесиках, что она въехала на этом кресле в гостиницу, что она поднялась на лифте, что она совещалась с Дарвином Керби, что она спустилась на лифте, что ее отвезли к автомобилю, а затем в санаторий и что все это не нанесло вреда ее здоровью?
Доктор Эннис сжал губы.
– Я не думаю, что она совершила подобную поездку в город, она бы мне сказала, и я думаю, что персонал больницы тоже сказал бы. Ему дано распоряжение не вносить никаких изменений в лечение без моего подтверждения и предупреждения.
– Так вы думаете, она не уезжала из санатория?
– Нет, сэр, не уезжала.
– И если сержант Голкомб сказал бы, что она уезжала, то он ошибся бы?
– Я возражаю против этого высказывания как спорного, – вмешался Бергер.
– Поддерживается, – резко оборвал судья Телфорд.
Мейсон, усмехнувшись, сел.
– Больше вопросов нет, ваша честь.
Судья Телфорд побарабанил пальцами по столу, затем повернулся к доктору.
– Доктор Эннис, вы уверены, что эта женщина не уезжала из больницы?
– Я не думаю, что она уезжала. Конечно, я не могу быть вполне уверенным. Меня там не было, чтобы наблюдать за ней. Но если она ездила, то это нарушение всех существующих в больнице правил. Это вопиющее безобразие. Более того, если бы она совершила подобную поездку, то я, в чем абсолютно убежден, сегодня утром обнаружил бы очень явную физическую реакцию.
– Каково ее психическое состояние?
– Оно не очень хорошее. Неполная ясность сознания. Дезориентирована. Наблюдаются некоторые симптоматические реакции. Я совершенно убежден, что она не смогла бы выехать из санатория и посетить гостиницу.
– Очень хорошо, – сказал судья Телфорд. – У вас есть какие-либо вопросы, мистер Бергер?
Обвинитель опять начал шепотом совещаться с сержантом Голкомбом. Тот решительно возражал, а Бергер продолжал качать головой. Наконец он повернулся к суду.
– Вопросов нет, ваша честь.
Мейсон сказал:
– Я желаю в связи с этими предположениями вызвать сержанта Голкомба для дачи свидетельских показаний.
Сержант Голкомб, казалось, горел нетерпением занять место свидетеля. Назвав свое имя, род занятий и адрес, он повернулся к Мейсону. Тот спросил:
– Вы знакомы с Шарлоттой Бумер, тетей Дарвина Керби?
– Конечно, знаком, – ответил Голкомб.
– Когда вы с ней встречались?
– Я встречался с ней вчера.
– Где она была?
– Она была в комнате Дарвина Керби в центральной гостинице города и разговаривала с ним.
– Вы разрешили ей посетить Дарвина Керби?
– Да, сэр. Разрешил.
– Вы разговаривали с ней?
– Не очень долго.
– Но вы разговаривали с ней?
– Да.
– Вы можете описать ее внешний вид?
– Она была в кресле на колесиках. Нижняя часть тела закрыта одеялами. Я понял, что это необходимо, чтобы она не замерзла. На ней были меха и шляпка. Вокруг лица – седые волосы.
– Вы можете описать ее лицо?
– У нее довольно острые черты лица. Цвет лица казался хорошим. Меня поразили ее глаза. Они живые, интеллигентные и проницательные.
– Какого они цвета?
– Пронзительно-серые.
Доктор Эннис из глубины зала суда крикнул:
– У нее карие глаза!
Судья Телфорд был настолько заинтересован, что даже не отреагировал на характер замечания, идущий вразрез с нормами ведения судопроизводства.
– Какого цвета у нее глаза, доктор? – спросил он.
– Карие.
– Серые, – возразил сержант Голкомб. – Я ясно их видел.
Доктор Эннис вскочил.
– Черты лица у нее острые, ваша честь! У нее обрюзгшее лицо. У нее ослаблено выделение влаги, и тело в таком состоянии, что даже неспециалист описал бы как пропитанное водой. Приходится через равные промежутки времени удалять жидкость.
– Но она очень худая, – перебил сержант Голкомб с места свидетеля.
– Как вы узнали, что она Шарлотта Бумер? – спросил Мейсон.
– Но она мне так сказала, и Дарвин Керби так сказал.
Мейсон улыбнулся ему.
– Вам не следовало бы полагаться на улику, основанную на слухах, сержант Голкомб. Это неблагоприятно скажется на вашей профессиональной карьере. Согласно нашей информации человек, который посетил Дарвина Керби и кому вы разрешили доступ в его комнату, а затем позволили ускользнуть, был доктором Самерфилдом Мальденом.
И Мейсон сел.
Гамильтон Бергер вскочил, набрал воздуха, задержал дыхание, неуверенно посмотрел на Мейсона, повернулся к сержанту Голкомбу, потом к суду и вдруг сел, будто у него из-за полнейшего изумления подкосились ноги.
Судья Телфорд перевел взгляд со свидетеля на Мейсона, затем на доктора Энниса.
– Доктор Эннис, – сказал он, – вы можете узнать, действительно ли Шарлотта Бумер не уезжала вчера из санатория, где она содержится?
– Конечно, – сказал доктор Эннис.
– Сколько вам понадобится времени, чтобы получить эту информацию?
– Как только смогу дозвониться.
Гамильтон Бергер, обретя второе дыхание, поднялся.
– Ваша честь, я протестую против абсурдного заявления адвоката, что этим человеком был доктор Мальден. Он не может доказать это.
Мейсон сказал:
– Ваша честь, окружной прокурор сделал заявление, что лицо, посетившее Дарвина Керби, было Шарлоттой Бумер. – Мейсон подождал, чтобы его замечание дошло до слушателей, и продолжил: – Он не может доказать этого. Учитывая такое явно неправильное и, как вскоре докажут, полностью ложное заявление окружного прокурора, я имею право сделать мое заявление, что этим лицом был Самерфилд Мальден.
Мейсон сел.
У выхода из зала суда газетные репортеры устроили сумасшедшую свалку. Не обращая внимания ни на замечание судьи Телфорда, что суд еще заседает, ни на стук его молоточка, они толкались, локтями отпихивая друг друга, и каждый пытался прорваться к телефону.
