Дорога предательски вьется, маня,
И листья шуршат под копытом коня…
Утpo. Прохладное, свежее. Хункар и Эйдан сражаются на коротких мечах. Отец почти каждый день поднимает их на рассвете и здесь, на утоптанной площадке за конюшнями, учит тому, что должен знать и уметь каждый мужчина. И всякий раз за ними вслед увязывается Рыжая Соня — это давно уже стало для нее привычкой. Вот Хункар, уверенно перекинув меч из правой руки в левую, наскакивает на пыхтящего неповоротливого Эйдана и теснит его к стене конюшни. Отец стоит рядом с Соней и сердито покрикивает, хмуря густые брови:
— Не отступай, не отступай! Перехват отражай немедийским ударом! Ты что, все забыл, бездельник?!
Соня нетерпеливо топчется рядом, одетая так же, как братья, в легкие кожаные Доспехи, с волосами, убранными под маленький боевой шлем. Она с обожанием поглядывает на отца, такого красивого даже в гневе:
— Отец, видишь, Эйдан выдохся, можно, теперь я попробуй?
— Ладно, дочка, иди! Вот увалень, прижался к самой стене и машет мечом без всякого толку! Если бы он бился с настоящим противником, то давно бы валялся в луже крови с распоротым животом… Эх, не тебе, а ему следовало родиться женщиной! Ну, иди, проказница, подразни немного старшего братца!
Келемет свистнул, и братья опустили мечи. Эйдан с облегчением отошел в сторону, шумно отдуваясь. Соня выскочила на середину двора и стала подзадоривать Хункара:
— Что, загонял тебя Эйдан? Берегись, с тобой будет сражаться предводительница разбойничьей шайки, дочь знаменитого Келемета! Сейчас ты лишишься и жизни, и кошелька!
…— Эй, болтушка, не трепи языком попусту!.. Так, правильно, встала спиной к солнцу, пусть лучи слепят противника! Обходи его, ноги присогни в коленках, перебегай быстрее! Хункар, что зеваешь, она опять тебя перехитрила! Ах-х, ну и девчонка!
Соня, краем уха слыша отцовские слова, улыбнулась, сверкнув зубами:
— А теперь повтори прием — перехвати меч! Я попробую немедийский удар!
— Ха, она попробует! Да твой клинок сейчас улетит в дальний конец двора! Ну, смотри, сама напросилась! — И Хункар, слегка разозленный, молниеносно перекинул меч в другую руку, заранее торжествуя победу. Но, неожиданно для него, сестра пружинисто увернулась и неуловимо быстрым движением ударила по его мечу снизу, у самой рукояти. И Хункар не сразу сообразил, что. случилось: его пустая ладонь судорожно продолжала хватать воздух, а Соня прыгала рядом, повизгивая от восторга:
— Получилось! Получилось! Ну, чей клинок улетел в конец двора?! Я — Соня, главарь шайки, а вы будете меня слушаться!
Келемет, улыбаясь, подошел к дочери и обнял ее за плечи:
— Молодец, девочка! Только это ведь был не немедийский удар. Я даже не уследил, каким образом тебе удалось выбить меч? Мужчины так не сражаются!
— Значит, так сражаются женщины! Я придумала, как это сделать, когда Эйдан отбивался у стены. Понимаешь, если проскользнуть клинком под клинок, а потом резко вбок и вверх…— быстро объясняла Соня, разгоряченная победой.
— Ты научи Хункара этой хитрости, а Эйдан… Эйдан пойдет со мной. Поможешь мне в делах, раз уж ты не в ладах с оружием. А вы пока займитесь твоей новой уловкой! — И Келемет, еще раз с нежностью взглянув на дочь, пошел к дому. Эйдан, не оглядываясь, поплелся следом…
Снова зазвенела сталь, и Хункар наконец-то поквитался с сестрой за унижение: он ловко подставил ей ножку, и нахальная девчонка, возомнившая о себе невесть что, во весь рост растянулась на траве.
— В следующий раз еще хуже будет! — сердито сказал он, тяжело дыша.— Ну ладно, ладно, не злись, ты неплохо дерешься, но не вздумай еще раз выставить меня перед отцом полным болваном — разукрашу без всякой жалости, не посмотрю, что ты моя сестра!
Соня сидела на траве, глядя на разошедшегося юношу виноватыми глазами. Но в душе она смеялась и торжествовала: подумаешь, подножка! Зато это она, Соня, придумала такой удар, получше немедийского!
Многое изменилось с тех пор, как они уехали из Майрана. Соня ничуть не жалела о городке, где прошли ее. детские годы, хотя ей и довелось пережить там немало захватывающих приключений. Там ее кинжал впервые отведал крови. Там Но что толку вспоминать!
Да и Салафра стоила любых жертв! Жаль только, бывать здесь ей доводилось не часто. И, словно в ответ невысказанным мыслям, Хункар вздохнул:
— Без тебя здесь совсем не то, сестричка. Почему отец не позволяет тебе приезжать почаще? Или ты сама не хочешь? Столичная жизнь затянула? — Он засмеялся, и Соня усмехнулась. К жизни в Хауране она и впрямь понемногу привыкла, но домом он ей так и не стал.
— Сегодня вечером опять уеду. — Она вздохнула, Возвращаться к строгим наставникам совсем не тянуло. Ах, если бы можно было остаться здесь, в чудной, привольной Салафре! Остаться навсегда.
Неожиданно Хункар нахмурился.
— Сегодня, говоришь? Странное дело!
— Что такое? — Девочка мгновенно насторожилась.
— Всякий раз отец тебя отсылает, когда должны приехать эти его гости,
О таинственных посетителях, с которыми Келемет каждый раз запирался надолго в своих покоях и вел долгие, беседы, Соня уже была наслышана и от Хункара, и от Эйдана, и ей не терпелось хоть одним глазком взглянуть на загадочных незнакомцев. И вот опять ничего не выйдет! От досады она сжала кулачки.
— Когда-нибудь я подсмотрю, чем отец с ними занимается — воскликнула она.— Уж во всяком случае, не торговыми сделками!
— Помолчи! — шикнул на нее брат. — Не хватало еще, чтобы отец услышал. Всыплет — позабудешь, как сидеть! Даром что принцесса хауранская! Поехали лучше верхом прокатимся! — Оба рассмеялись и бросились к конюшне. Уныние и тревогу как рукой сняло.
Дети! Они не умели подолгу грустить и подолгу задумываться.
Тогда еще не умели Но Хункару уже не суждено этому научиться
* * *
Похлопав кобылу по крутой шее, Соня грустно улыбнулась: опять картины прошлого встают перед ее внутренним взором, и многое, ч,то тогда, казалось таинственным и непостижимым, теперь видится ясно и отчетливо. Нет, гадальщик здесь ни при чем, просто она стала старше и, видимо, умнее.
О, этот прорицатель, ему все-таки удалось напугать ее вчера! Соня зябко поежилась: правду говорила Фирена, Адзир-Кам — настоящий колдун! Девушка вдруг почувствовала настоятельную потребность усесться где-нибудь в спокойном месте и неторопливо припомнить все, что произошло в Керсисе. Она повернула лошадь направо, к небольшой рощице низких развесистых деревьев. Там, в прохладной тишине, Соня мысленно пройдет тем же путем вновь, вспомнит каждый шаг и каждое слово…
В рассветной тишине они с Фиреной торопливо шли по тихим улочкам Керсиса. Город еще спал, и лишь кое-где за высокими заборами слышалось хлопанье крыльев и неуверенный лай собак.
Хозяйка постоялого двора, зябко поеживаясь под цветастой туранской шалью, сворачивала то в один, то в другой проулок, изредка оглядываясь на поспевавшую сзади Соню. Наконец дома расступились, и они вышли на большую пустынную площадь. На другом краю ее виднелась высокая стена, возвышавшаяся над густыми кустами орешника.
— Здесь…— остановилась у расщепленного молнией дерева Фирена и показала пальцем куда-то вбок.
Сначала Соня ничего не могла разглядеть среди кустов и невысоких деревьев, но, подойдя ближе, увидела странный, ни на что не похожий дом за низким плетеным забором. Сложенный из необтесанных красноватых камней, он и сам напоминал огромную глыбу. С той стороны, где остановилась Соня, виднелись три узких зарешеченных окна, плоскую крышу окружал высокий парапет с щелями-бойницами, а посередине возвышалась башня, увенчанная массивным куполом. Время покрыло зеленым налетом листы
