полуночи, а потом гости разошлись.
Незадолго до завтрака адъютант адмирала обнаружил, что Ониси совершил харакири. Прибыв в резиденцию адмирала, адъютант нашел адмирала Ониси на втором этаже здания, где он вспорол себе живот японским мечом. Этот разрез был сделан, как положено, но последующая попытка перерезать себе горло не удалась. Когда адъютант увидел адмирала, тот был еще в сознании и предупредил: «Не пытайтесь помочь мне». Таким образом, адмирал отказался и от медицинской помощи, и от милосердного рокового удара. Агония затянулась до 6 часов вечера. Желание адмирала продлить свои мучения может показаться актом искупления. Уже после ухода штабных офицеров адмирал Ониси написал прощальное письмо:
«Я желаю выразить свою глубочайшую признательность душам смелых воинов, совершивших специальные атаки. Они отважно сражались и умирали с верой в нашу конечную погоду. Смертью я желаю загладить свою долю вины за то, что мы не сумели добиться победы. Я извиняюсь перед душами погибших летчиков и их осиротевшими семьями.
Я желаю, чтобы моя смерть стала уроком для молодого поколения японцев. Безрассудство только помогает врагу. Вы должны повиноваться духу приказов императора с предельным упорством. Не забывайте о своей законной гордости тем, что вы Японцы.
Вы являетесь сокровищем нации. Со всем пылом духа камикадзэ боритесь за процветание Японии и за мир во всем мире».
Глава 19
Октябрь 1944 — август 1945 года. Кредо адмирала Ониси
С самого начала своей военной службы адмирал Ониси был летчиком. Я услышал о нем задолго до своего перевода в штаб 1-го Воздушного Флота в Манилу. Хотя сам я не был летчиком, мне пришлось много работать с адмиралом, и я получил уникальную возможность лучше узнать его как человека.
С самых первых дней службы на флоте адмирал Ониси был противоречивой фигурой. Многие считали его слишком импульсивным, прямолинейным и простодушным человеком. Другие уважали его трудолюбие и решительность, но не видели, что он очень тщательно разрабатывает план, прежде чем приступить к его исполнению. Однако все признавали его необычайные способности и здравый смысл.
Еще будучи молодым офицером, он часто говорил и поступал без особого почтения к протоколу и различным условностям, в чем кое-кто видел проявление лицемерия. Однако вне зависимости от того, правильными были его решения или нет, он никогда не уклонялся от ответственности.
Он был бесстрашным и твердым, агрессивным и воинственным. Таково было мнение морских офицеров, служивших с ним, и я его полностью разделяю.
Адмирал Ониси заботился о своих прдчиненных, и они отвечали ему самой искренней преданностью. Он очаровывал своих сторонников не только стилем командования, но и подаваемым примером.
Адмирал Ониси полностью доверял молодым. Я никогда не забуду слова, которые он произнес 20 октября 1944 года перед первой группой камикадзэ, возглавляемой лейтенантом Секи. Он воздал должное духу самопожертвования молодых людей и призвал не терять времени на пустую лесть и ненужные комплименты. Ониси сразу сказал, что их работа исключительно важна, а сам он придерживается очень высокого мнения об этих людях. Он был прирожденным лидером.
23 октября 2-й Воздушный Флот был переброшен на Филиппины, чтобы присоединиться к 1-му Воздушному Флоту в боях против американцев. Через 3 дня адмирал Ониси прибыл на авиабазу Кларк из Манилы и созвал всех офицеров от командира звена и выше. Они собрались поздно вечером во временном общежитии офицеров 763-й авиагруппы.
Керосиновые лампы, свисающие с потолка, едва освещали бедное помещение. Голос адмирала Ониси стал торжественным, когда он обратился к собравшимся. «1-й и 2-й воздушные флоты объединились для проведения операций. Командование принимает адмирал Фукудо-мэ, я буду его начальником штаба. Мы не потерпим никакой критики операций, которые будут проводиться. Мы знаем, что молодые люди не будут жаловаться и скулить, но ветераны часто склонны критиковать приказы начальства. Жесткие дисциплинарные меры будут применяться к каждому, кто будет критиковать приказы или попытается их не выполнить. В наиболее вопиющих случаях мы без колебаний применим крайние наказания».
Эту речь офицеры выслушали молча. Атмосфера заметно накалилась. Я поразился, насколько красноречивым может быть адмирал.
Когда некоторое время спустя 1-й Воздушный Флот был передислоцирован на Формозу для реорганизации, адмирал Ониси снова собрал своих людей и обратился к ним. «Если Япония будет спасена, это сделают молодые люди, те, кому сейчас 30 лет и меньше. Именно эти молодые люди, проникнутые духом самопожертвования, могут спасти нашу страну. Вся тяжесть боев на фронте, а также большая стратегия и высокая политика будут основываться на усилиях этих молодых людей. Так должно быть».
В своем завещании он обращается к молодым людям как к «сокровищу нации», и он повторял это многократно. Напомним, что адмирал был превосходным каллиграфом, и люди часто просили у него образцы его работ. Одной из его любимых надписей в таких случаях была следующая: «Чистота юности раздует Божественный Ветер».
За все время своей службы адмирал Ониси постоянно искал возможность получить летную практику. Он летал на всех типах самолетов, даже на дирижаблях. Более того, он прошел курс подготовки десантника-парашютиста. Он лично совершил множество вылетов во время боев в Китае, где он командовал 2-й сводной авиагруппой. Когда ему сообщали, что боевой дух какой-либо авиагруппы пошатнулся, Ониси можно было отправить туда с полной уверенностью, что в самом ближайшем времени положение дел будет исправлено.
Он занимал практически все важные посты в морской авиации, и всегда выполнял свои обязанности образцово. В начале Тихоокеанской войны он, без сомнения, являлся номером вторым, уступая только самому адмиралу Исороку Ямамото. Между этими людьми было много общего. Оба были умными и смелыми лидерами. Они любили друг друга. Может быть, Ямамото был единственным из адмиралов, которого Ониси безоговорочно уважал. Пока Ямамото планировал и готовил атаку Пирл-Харбора, именно Ониси руководил непосредственными исследованиями, которые показали, что атака осуществима.
Когда в октябре 1944 года я прибыл в Манилу и впервые попал под командование адмирала Ониси, у меня не было никакого заранее сформированного мнения, ни хорошего, ни плохого. Кажется, я был одним из немногих штабных офицеров, которые относились к адмиралу Ониси совершенно равнодушно.
Следует напомнить, что адмирала Ониси во флоте любили далеко не все. Уже один его характер, динамичный и агрессивный, привел многих «линкорных адмиралов» к выводу, что это опасный человек. Кроме того, многие авиаторы считали, что он подавляет собеседника и с ним трудно иметь дело. По тем же самым причинам и адмирал Ониси не слишком хорошо относился ко многим людям, с которыми ему приходилось служить.
В своих суждениях о людях адмирал не пытался следовать первому впечатлению, чтобы впоследствии любить или не любить человека. Он уважал людей действия, тех, кто мог превратить слова в дела. И наоборот, он не уважал тех, кто ограничивался болтовней и бумажными отписками вместо дела. При разговоре с адмиралом ты невольно чувствовал, что его взор проникает в твои самые потаенные мысли.
Когда началась Тихоокеанская война, адмирал Ониси служил начальником штаба 11-го Воздушного Флота в Такао (Гаосюне) на Формозе. В те самые часы, когда соединение адмирала Нагумо наносило удар по Пирл-Харбору, аэродромы Формозы были закрыты плохой погодой. В Такао штаб флота убеждал подождать, пока погода улучшится, и лишь потом поднимать самолеты для атаки Филиппин, что было следующим после Пирл-Харбора шагом стратегического плана. Адмирал Ониси лично принял решение немедленно отправить самолеты для атаки Лусона. Решение оказалось удачным, и вскоре все Филиппины перешли под японский контроль.
