сначала предварительно прочесали. Потом нанятые им люди под видом охотников за сенсациями должны были дождаться условного сигнала и в нужный момент сфотографировать парочку. Шехаб медлил до последней секунды, заранее ненавидя их за то, что они были свидетелями их поцелуев и ласк, включая тот момент у машины, который он скрепя сердце позволил запечатлеть на снимке.
Шехаб рассчитывал, что Фара станет умолять его послать за мнимыми папарацци своих охранников и изъять у них снимки. Он бы согласился оказать ей эту услугу. Таким образом она как бы становилась его должницей. Тогда он заверил бы ее, что ей не о чем беспокоиться, потому что он также заинтересован в том, чтобы избежать огласки. Это должно было сблизить их еще больше.
Однако все пошло совсем не так, как он ожидал. Фара была больше напугана, нежели раздосадована, и Шехабу с большим трудом удалось подавить порыв рассказать ей обо всем.
Что только доказывало: он уже на крючке у этой женщины.
Но все же, почему она ни о чем его не просит? Может, уверена, что он обязательно предпримет необходимые шаги, чтобы сохранить свое тщательно оберегаемое инкогнито?
— Они не отстают от меня с тех пор, как умер мой отчим. — Ее голос все еще дрожал от обуревавших девушку эмоций. — Я боюсь, что, если они узнают про моего настоящего отца, мне не удастся скрыться даже в Антарктиде.
Несмотря на то, что Шехаб старался проявлять осторожность во всем, что касается ее и короля Атефа, он не удержался:
— Ты боишься, что твой настоящий отец даст им новый повод для сплетен?
Фара кивнула:
— Я не хочу думать, что такое возможно. Папарацци обезумеют, если узнают.
— А тебе не пришло в голову, что папарацци охотились не за тобой, а за мной? — спросил Шехаб, только чтобы отвлечь ее от невеселых мыслей.
— Но ведь они не знали, кто ты, — возразила Фара. — И я тоже этого не знала.
— Да, ты права, — коротко ответил он, терзаясь чувством вины.
Фара вздохнула. Примерно такой реакции Шехаб и ожидал. Ниточка, которая связала их, стала еще крепче, ведь теперь она думает, что стала единственным человеком, которому он доверил свою тайну.
— Ты хоть понимаешь, какого дурака свалял? — услышал вдруг Шехаб неожиданные слова. — Так откровенничать с незнакомым человеком! А если бы я оказалась репортером, тайком проникшим на этот вечер?
— Я верю тебе, — растерявшись, он сказал первые попавшие на ум слова.
— И какая же часть твоего организма сделала этот вывод? — поинтересовалась Фара.
Ее голос звучал уже слегка насмешливо.
Шехаб пожал плечами?
— Инстинкт. — И замолчал.
Фара по-своему истолковала его молчание:
— Вот видишь. Я-то никому не скажу, но если бы на моем месте оказался кто-нибудь другой? Или, хуже того, нас бы подслушали на террасе?
Шехаб смотрел на нее во все глаза. Он мог бы поклясться, что она действительно взволнована и переживает за него.
— Меня никто не слышал. В любом случае не так-то легко узнать человека, закутанного с головы до ног в бесформенную одежду.
Фара усмехнулась:
— Но глаза-то свои ты не скрывал. Такой взгляд забыть невозможно.
Шехаб попытался обнаружить в этих словах лесть, но ее не было. В голосе Фары слышался только упрек за его неосмотрительность. Он подавил порыв посадить ее себе на колени и показать, как сильно тронула его такая забота. Или именно на это Фара и рассчитывала?
Недоумение Шехаба возрастало. Сможет ли он разгадать загадку этой непостижимой женщины?
— Я находился в зале час до того, как ты туда вошла. Меня никто не узнал.
Фара провела рукой по лбу.
— Значит, их целью была я. — Она вздохнула почти с облегчением. — Я уж боялась, что подставила тебя.
Она вдруг прикрыла рот рукой, пораженная какой-то мыслью. Наконец-то, почти с удовольствием подумал Шехаб, теперь она попросит его об услуге.
— Они могли сфотографировать твое лицо! — воскликнула Фара. — Я уже примирилась с тем, что они всегда будут рядом, но мне не хочется, чтобы они превратили тебя в свою очередную мишень. Мне жаль, что так вышло...
Похоже, пытаться представить ход мыслей Фары Бьюмонт — все равно что гадать на кофейной гуще. Может, она действительно самая искусная актриса, но он желает ее так, как никогда не желал ни одну женщину. И намерен это доказать на деле.
Его рот накрыл ее дрожащие губы, и он почувствовал, как они раскрываются для него. Его язык вторгся в сладкое тепло ее рта. Он не мог насмотреться на это прекрасное лицо, полное неги и сладострастия. Тело Фары обмякло в его руках. Ее готовность отдаться ему подействовала на него как удар хлыста. Желание вспыхнуло с неистовой силой. Глядя на нее сверху вниз, он с силой сжал ее в объятиях.
— Никогда не сожалей об этом. И ничего не бойся, когда я рядом. — Он сдержит свое обещание. «Чтобы сохранить трон Джудара», — напомнил себе Шехаб, а вслух произнес: — Мои люди позаботятся о том, чтобы снимки не проникли в прессу.
Ее глаза расширились, и Шехаб увидел, что от внезапно выступивших слез глаза ее заблестели как два драгоценных камня.
— Легче от этого мне не будет, — призналась она. — Скорее всего, папарацци видели намного меньше, чем твои люди.
Шехабу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного.
— Ты думаешь, я бы вел себя так, если бы за нами кто-то наблюдал? — Ему удалось изобразить негодование.
— Правда? — Ее лицо просветлело. — Их там не было?
— Конечно, нет, — солгал он, чтобы ее успокоить. — Я вызвал их, когда нас окружили папарацци.
Из ее груди вырвался облегченный вздох.
— Ты даже не знаешь, какая это замечательная новость. Я чуть не умерла от стыда, когда представила, что подумали твои люди, увидев нас в саду. Ну, ты помнишь...
Так значит, все это время ее мучили совсем не снимки папарацци?
Шехаб уже устал пытаться понять Фару Бьюмонт, поэтому просто молча обнял и прижал к своей груди. Так они сидели несколько минут. Почувствовав, что она напряглась и хочет отстраниться от него, Шехаб с неохотой разжал руки.
Судя по ее виду, она собиралась сообщить что-то неприятное, но на лице были неуверенность и нерешительность.
— Даже если тебе удастся изъять у них весь материал, это только разозлит их. Они наверняка возьмут в осаду мой дом. — С ее губ сорвался тихий стон. — Послушай, тебе не стоит отвозить меня домой. Высади меня у какого-нибудь отеля. Даже если они разузнают об этом, ты не пострадаешь. Пускай фотографируют меня, сколько влезет, а домой я вернусь завтра после работы.
— У меня есть идея получше. — Шехаб поднес ее руку к губам и не отрывал до тех пор, пока она снова не задрожала. — Спать еще рано, и к тому же я не хочу отдавать тебя на милость стервятников. Может, поужинаешь со мной?
Фара ответила не сразу. Все это время Шехаб продолжал осыпать поцелуями ее руку. Наконец она тихонько вздохнула и улыбнулась.
Шехаб нажал кнопку.
— В аэропорт, — приказал он своему шоферу.
— В аэропорт? — повторила Фара, с удивлением вскинув брови.
Шехаб улыбнулся ей медленной, чувственной улыбкой:
