Браэфар незамеченным вышел из конюшни.
– Гованнан сказал, что отец Конна был трусом, бежавшим с поля боя, – сообщил он. – Конн за это разбил ему нос, и тот сломался с хрустом!
– А ну, марш в дом! – рявкнул Руатайн.
Отец редко повышал голос, так что мальчик со всех ног бросился в дом. Мирия подошла к мужу.
– И что ты сказал ему? – прошептала она. Ворон снова закаркал.
– Правду. А чего бы ты хотела?
– Должно быть, ты получил удовольствие, – прошипела она, яростно сверкая зелеными глазами. – Тебе хотелось бы, чтобы мальчик презирал отца.
– Ты не права, женщина. Мне жаль…
– Жаль? Ведь ты человек, из-за которого погиб его отец. Он умер, чтобы тебе досталась его молодая жена!
Мирия немедленно пожалела о своих словах. Она ни разу за десять лет не сказала этого. Тишину нарушило хлопанье крыльев – ворон улетел к северным лесам.
Руатайн словно застыл.
– Значит, ты и впрямь так думаешь? – спросил он до ужаса спокойным голосом.
– Да, – ответила она, поскольку гордость заставила ее настоять на своем.
Холодный взгляд мужа напугал Мирию, и когда он заговорил, голос его был печален:
– Двадцать человек видели, как он умер, и ни один не сказал бы, что я хотел его смерти. Я защищал его весь день, а потом он бежал. Вот и все. – Голос Руатайна стал жестче. – Женщина, которая вышла замуж за человека, которого считает убийцей своего первого мужа, ничуть не лучше грязной шлюхи. Мне такая не нужна.
Он прошел в дом. Ночью, когда погасили свечи и лампады, Мирия оказалась одна в огромной постели. Руатайн спал в сарае. На следующий день он созвал плотников, чтобы построить новый дом в дальнем конце Долгого Луга. Через три недели он переехал туда.
Вся деревня Три Ручья была удивлена этой размолвкой. Разве Руатайн не самый красивый, отважный и богатый человек? Разве он не хороший отец и добытчик? Разве ей не повезло после смерти мужа – найти мужчину, принявшего вдову с сыном? Всем было прекрасно известно, что Руатайн обожает жену, а ее сына растит как своего. Тогда почему же – удивлялись люди – он переехал?
Колдунья Ворна могла бы им рассказать. В тот день она собирала травы в лугах и видела большого ворона, кружившего над домом. Но ничего не сказала. Людям не следует вмешиваться в дела богов. Особенно таких, как Морригу – богов беды и смерти.
Завернувшись поплотнее в плащ, Ворна скрылась в Зачарованном лесу.
Если в деревне Три Ручья размолвка вызвала только замешательство, то дети Руатайна были совершенно ею подавлены. Юный Браэфар оставался безутешен много недель, считая виновным себя. Коннавар тоже чувствовал свою причастность к ссоре родителей, ведь все началось с его драки с Гованнаном. Страдал и Бендегит Бран, хотя не понимал, в чем дело. Он знал только то, что видит отца куда реже, чем раньше.
Сама Мирия хранила молчание. Она старалась давать детям столько же любви, внимания и заботы, что и раньше, но мысли ее бродили далеко, и сыновья порой видели ее сидящей у окна с мокрыми от слез глазами.
Коннавар, как обычно, пытался разрешить проблему самостоятельно. Как-то вечером, через месяц после ссоры, он пришел к дому Большого Человека и постучал в дверь. Руатайн сидел у остывшего очага и точил нож, комнату освещал один тусклый светильник.
– Что ты здесь делаешь? – спросил воин.
– Пришел повидать тебя.
– Ты видел меня сегодня на лугу. Мы вместе метили скот.
– Но я хотел увидеть тебя наедине. Почему ты здесь? Мы сделали что-то не так? Прости нас, пожалуйста.
– К тебе это не имеет ни малейшего отношения, Конн. Просто… так получилось.
– Из-за того, что тебе сказала мама? Руатайн махнул рукой.
– Конн, я не хочу об этом говорить. Дело касается только твоей матери и меня. Что бы ни происходило между нами, в одном можешь быть уверен: мы оба любим и тебя, и Крыло, и Брана, и всегда будем любить. А теперь беги домой.
– Но мы все несчастны, – попытался настоять на своем Конн.
– Да, мы все… – кивнул Руатайн.
– И мы не будем снова счастливы?
– Ты будешь.
– А ты? Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Руатайн поднялся со стула и подошел к мальчику, поднял его на руки и поцеловал.
– Ты – мое счастье, сын. А теперь ступай. – Открыв дверь, он поставил Конна на верхнюю ступеньку. – Я посмотрю, как ты побежишь – вдруг сиды охотятся на маленьких мальчиков?
