Увидев короля, молодой жрец был поражен и тут же помчался к Бальгову кругу. Там он увидел тело, у которого сидел маленький светловолосый мальчик. Возвращаясь на поле, он уже догадался, что единственный, кто мог изобразить короля, — его сын. Сын, который презирал его и не хотел иметь ничего общего с ригантами.
Бануин парил над полем достаточно высоко, чтобы не видеть, как клинки вспарывают живую плоть. С высоты казалось, что никто не проронил ни капли крови — огромный квадрат армии Джасарея теснил ригантов все дальше к реке.
На вершине холма снова заплескалось знамя ригантов. На склонах, справа и слева от наступающего квадрата, появились всадники, тянущие на вершину тяжелые повозки. Затем в повозки кинули зажженные факелы, и повалил черный дым. На каждом холме стояло по три повозки, и всадники потащили их к склонам. Они быстро поскакали вниз и перерезали веревки, а повозки с грохотом помчались на наступающего врага.
Внизу солдаты, увидев, что на них движутся повозки, попытались покинуть строй, чтобы они пронеслись мимо, однако это удалось не всем, и несколько человек попали под колеса. Внутри повозок стояли глиняные кувшины с фонарным маслом, которые от тепла растрескались, и масло вылилось на влажную солому, устилавшую дно повозок. Другие кувшины взрывались, обдавая находящихся неподалеку солдат горящим маслом, превращая их в живые факелы. Две таких повозки разбили стройные ряды лучников, которые бросились врассыпную. Дым с гулом вырывался из взрывающихся кувшинов.
Молодой Маро, стоящий со своим отрядом в резерве, сбросил красный плащ, едва на него попали огненные брызги. Швырнув плащ на землю, Маро тут же затоптал огонь, дым и жар ели глаза. Вокруг солдаты тоже пытались сбить с одежды огненные брызги.
Северный ветер понес дым на юг, и Маро увидел, что очень немногие солдаты получили серьезные ожоги. Все повозки остановились, они по-прежнему ярко горели, но ряды солдат уже сомкнулись, и лучники перестраивались. Все постепенно приходило в норму.
Вдруг Маро услышал раскаты грома и взглянул на небо, ожидая увидеть грозовые облака. Однако небо было чистым, и Маро тут же понял, в чем дело. Никакой грозы не было, звуки грома доносились с юга, и не с неба, а из-под земли, которая задрожала под ногами.
Из дыма вылетели всадники из отряда Железных Волков, а впереди стремительно неслась золотая фигура со сверкающим щитом.
Маро показалось, что время остановилось. Он видел, как лучники, все еще пытаясь построиться на ходу, выпустили залп стрел по атакующим всадникам. Казалось, что стрелы летели целую вечность, а когда долетели, упали несколько коней. Ни единая стрела не задела золотого всадника, хотя в него целились очень многие. Стрелы либо отскакивали от щита, либо пролетали мимо, поражая других. Вокруг всадников вновь сгустился дым, и многие начали кашлять и чихать, у всех слезились глаза.
Несмотря на большие потерн, Железные Волки продолжали атаковать. Внезапно Маро поймал себя на том, что думает о Каре с сынишкой и залитом солнце садике за домом. Он припомнил все письма, которые так и не успел отослать, и ему стало грустно.
Маро поднял меч; из завесы дыма показались Железные Волки, их мечи холодно блестели. Откуда-то сзади раздался голос Гелтиана, приказывающего атаковать. Резервные отряды построились, ряды щитов сомкнулись.
На секунду Маро закрыл глаза и стал молиться Истоку Всего Сущего.
— Прошу, сделай так, чтобы я снова увидел сына! — шептал он.
Бросаясь в атаку на лучников Джасарея, Бэйн прижался к сильной шее коня. В воздухе засвистели стрелы. Заслонившись щитом, Бэйн огляделся по сторонам. Вокруг падали кони, сбрасывая седоков. Стрела оцарапала бока коня и отскочила от правого бронзового наголенника, другая торчала из щита.
Лучники выпустили сотни стрел, потом еще и еще, но атака продолжалась. Бэйн посмотрел вперед — некоторые лучники пустились бежать, прячась за рядами резервного отряда Пантер, которые пытались построить живой заслон из щитов, а отступающие им только мешали.
Конь Бэйна врезался в квадрат армии Джасарея, сбив с ног несколько стрелков. Меч сидхов резал плоть словно масло, легко пробивал головы под металлическими шлемами. Бэйн никогда не видел ничего подобного — легкий как перышко меч прорезал доспехи и крошил кости. Рядом с ним ехал Фиаллах, из левого плеча у него торчала стрела. Он ворвался в самую гущу стрелков, рубя и кромсая направо и налево. Еще одна стрела вонзилась в спину, но он, казалось, ничего не заметил, продолжая истреблять врагов. Натянув поводья, Бэйн бросился на солдат резервного отряда, те бросились врассыпную. Раненый конь начал падать. Бэйн вытащил ноги из стремян и спрыгнул на землю. На него тут же бросился солдат, Бэйн отрубил ему руку вместе с мечом. Под крики раненого окровавленное запястье упало в траву, меч лязгнул о камень. Бэйн тут же повернулся к другому сопернику. Всадники сгруппировались вокруг, тесня солдат Джасарея. Фиаллах поймал поводья оставшегося без седока коня и кинул Бэйну, который тут же вскочил в седло. Начав атаку на резервный отряд Пантер, Бэйн почувствовал в воздухе дым от догорающих повозок.
Примерно в восьмидесяти ярдах выше по склону холма Джасарей приказал перестраиваться. Зазвучали трубы, и несколько шеренг слева и справа слились с резервными отрядами. Вследствие перегруппировки построение квадратом утратило былую эффективность, и Гованнан тут же приказал своим воинам атаковать снова и снова. На помощь Железным Волкам пришли конные лучники Осты. Побросав луки, они вытащили кинжалы и бросились на отряды врага, составлявшие внутреннюю сторону квадрата.
Второго коня Бэйна смертельно ранило, и он упал вниз головой. Вылетевший из седла Бэйн приземлился довольно неудачно — к нему уже бежал солдат. Встав на колени, Бэйн блокировал удар, а Фиаллах пустил коня прямо на нападавшего и сбил с ног. Стрела пронзила горло его коня, конь встал на дыбы и упал. Фиаллах выпрыгнул из седла и прикрыл Бэйна со спины. На них кинулись несколько солдат. Меч ударил Фиаллаха в бок и задел ребро. Огромный воин тут же ударил обидчика в лицо, а тяжелый меч риганта рассек ему череп.
Железные Волки вновь собрались вокруг золотой фигуры, соскакивая с коней, выстраиваясь вокруг короля живой стеной. Бэйн взглянул на Фиаллаха — его лицо было в крови, он тяжело дышал.
— Как твой чирей? — прокричал Бэйн.
Фиаллах усмехнулся, но тут же получил удар в лицо. Бэйн успел блокировать второй удар, в повороте перерезав нападавшему горло. Слева сотня Железных Волков пробила оборону резервного отряда и поскакала в тыл противника, пытаясь его окружить. Бэйн выбил щит из рук какого-то солдата и тут же перерубил ему ноги. Солдат упал, и его прикончил подоспевший Фиаллах.
К Бэйну шагнул темноволосый юноша. Это был Маро, молодой муж Кары. Маро нанес удар, но Бэйн без труда уклонился. Меч Фиаллаха разнес юноше голову, и золотые доспехи Бэйна окропили кровь и сгустки головного мозга.
На склоне холма Джасарей приказал отступать, велев Гелтиану укрепить тыл еще двумя отрядами Пантер.
— Кстати, забыл сказать, что передумал брать Коннавара живым. Кажется, сейчас выгоднее, чтобы его убили.
Джасарей стоял спокойно, заложив руки за спину. Атака Железных Волков была проведена прекрасно, а использование повозок с подожженным маслом оказалось отличной находкой. Но атака уже завершилась, а исход битвы еще не решился. Погибли больше половины ригантов и примерно треть его солдат. Смерть Коннавара изменила бы все. От его геройства — одни проблемы. Фигура в золотых доспехах вдохновляла солдат, но нет короля, нет и вдохновения, а с его смертью все и вовсе придут в отчаяние. В присутствии Коннавара сердца ригантов колотились с бешеной силой, и каждый солдат воевал за троих. Но если Коннавара не станет, они тут же сломаются и сбегут с поля боя, в этом Джасарей ничуть не сомневался.
Император бесстрастно смотрел, как Гелтиан повел в атаку еще шесть тысяч человек. Они напали на Железных Волков, которые пробились сквозь заслон резервного отряда, убивая лошадей, сбрасывая всадников и закалывая их насмерть. Затем, выстроившись в клин, Пантеры стали теснить Коннавара и его людей. Однако, как и думал Джасарей, Коннавар не отступил ни на шаг, и Пантерам пришлось идти в обход. Теперь Коннавар сражался внутри собственного защитного кольца, а Пантеры несли большие потери. Ведь они сражались не с плохо вооруженными крестьянами, а с элитными отрядами Коннавара, где каждый воин
