заговорщиков внутри правительства.
После захвата власти большевиками в 1917 году Ленин учредил Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК). Поскольку даже русские с трудом выговаривали это название, ее перекрестили в ЧК. Это была все та же охранка, но под другим названием.
В 1923 году на смену ЧК пришло Объединенное государственное политическое управление, или ОГПУ, которое выросло в устрашающую тайную полицию и шпионскую организацию. В 1934 году ОГПУ вошло в систему Народного Комиссариата внутренних дел, ставшего орудием всемирного шпионажа. Возможно, читатели лучше знакомы с аббревиатурой этой шпионской машины – НКВД. В последующие годы организация меняла название, но никогда не отказывалась от своих целей: до казни в 1953 году ее шефа Лаврентия Берии вывеска НКВД на какое-то время сменялась на МВД – Министерство внутренних дел, потом (в 1954 году) – на КГБ – Комитет государственной безопасности[4] .
Агенты НКВД составили ядро шпионской сети, опоясывающей сегодня весь земной шар. Вместе с агентами Коминтерна они проникли в такие разные сферы, как политика, промышленность, коммерция, сельское хозяйство, транспорт, и в самую важную отрасль – военную.
Многочисленные свидетельства раскаявшихся коммунистов практически не оставляют сомнений в том, что первостепенные интересы и цели советских разведывательных центров распространялись главным образом на военную сферу.
О справедливости этого можно судить по немалому числу разоблачаемых в США иностранных шпионов и по преобладанию среди них агентов, действующих под прикрытием Организации Объединенных Наций.
СССР никогда не признавался в причастности к шпионажу, даже если его офицеров разведки брали с поличным – с крадеными секретными данными. Напротив, над каждым разоблачением подтрунивали, поддразнивая американцев: «Вы под каждым кустом находите коммунистического шпиона!»
Неплохая позиция. Неписаный закон шпионажа гласит: никогда не признавайся. Это вовсе не вопрос этики. Чтобы достичь максимальной эффективности, шпионская система должна быть полностью засекреченной. Признание означает провал. Он невозможен: в мире секретных служб репутация строится на тайне.
История советского членства в ООН связана со множеством случаев причастности к шпионажу дипломатического и консульского корпуса, равно как и советских граждан – работников Секретариата.
Устав ООН требует наделять служащих, прибывающих из любой страны и работающих в любой должности, статусом «международных государственных служащих». Они обретают его, ставя подпись под присягой на верность перед началом работы на любом посту в ООН. Присяга обязывает работника служить ООН честно и беспристрастно и запрещает правительству родной страны своим влиянием или действиями отвлекать служащего ООН от исполнения долга.
Штат ООН – от генерального секретаря до незаметного делопроизводителя – должен работать в согласии с правилами и распоряжениями ООН. В строгом смысле здесь нет и намека на отказ от преданности своей стране. Однако сотрудникам ООН не разрешается действовать в интересах собственного государства, скажем передавая документы ООН членам дипломатической миссии своей страны или способствуя осуществлению в учреждениях ООН ее проектов.
Первые девятнадцать лет существования ООН определенно продемонстрировали, что, невзирая на некоторые промахи и упущения, «международные гражданские служащие» вполне способны сделать работу такой гигантской машины, как всемирная организация, независимой. Но этот период продемонстрировал и то, что, подписывая в Сан-Франциско наряду с прочими принципами Устава ООН пункт о независимости, Советский Союз придерживался иного мнения. Хотя служащие ООН из Советского Союза и стран социалистического лагеря подписывали присягу, многие из них тем не менее проводили в жизнь инструкции Москвы. Их посылали в ООН не только для оказания помощи в международных делах, но и для выполнения тайных приказов, полученных из советского представительства в ООН. Некоторые из этих граждан прошли шпионскую подготовку, но замаскировались под секретарей, делопроизводителей, машинисток или чиновников высоких категорий, возглавляющих департаменты ООН.
Возможно, мы недооценили бы положение дел, называя профессиональными шпионами некоторых советских граждан. ФБР подготовило доклад, представленный генеральному прокурору для использования подкомитетом по проверке соблюдения Закона о внутренней безопасности и других законодательных актов о внутренней безопасности.
Относительно ООН в докладе утверждается: «Обращает на себя внимание факт причастности советских служащих Организации Объединенных Наций ко многим вышеупомянутым инцидентам и случаям шпионажа. Эти люди – гости Соединенных Штатов и должны служить делу установления мира во всем мире, но фактически это тщательно отобранные посланцы международного коммунистического подполья, обученные хитрости и обману и намеренные всецело использовать демократические свободы тех стран, которые хотят уничтожить. Было бы слишком оптимистично надеяться на то, что они не решатся заниматься своей деятельностью в ООН».
Глава вторая
ВАЛЕНТИН ГУБИЧЕВ – ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ШПИОН ИЗ ООН
Стройная молодая женщина, скромно, но со вкусом одетая (на ней были черная юбка и рыжевато-коричневый свитер, а на шее – нитка жемчуга), задумавшись, сидела в экспрессе Вашингтон- Нью-Йорк Пенсильванской железной дороги, мчавшемся к цели назначения – Пенсильванскому вокзалу. На пустовавшем сиденье лежало ее аккуратно свернутое черное пальто.
Она то смотрела в окно, то потихоньку разглядывала пассажиров полупустого вагона.
Ее звали Джудит Коплон, ей было двадцать семь лет.
В ту пятницу, 4 марта 1949 года, в тот же вагон того же поезда, вышедшего из столицы в час дня, вошло двое мужчин. Джудит Коплон, брюнетка с приятным лицом и жгучими темными глазами, была аналитиком отдела внутренней безопасности министерства юстиции в Вашингтоне. Мисс Коплон не знала, что усевшиеся рядом с ней мужчины – агенты ФБР, хотя они и работали в одной системе. Не знала она и о том, что за ней следят.
Наблюдение за Джудит Коплон велось уже несколько недель. История эта началась в декабре 1948 года, когда на мисс Коплон впервые пало подозрение ее начальства. Их бывший коллега, занимавшийся регистрацией иностранных агентов в отделе внутренней безопасности министерства юстиции, сообщил, что Джудит Коплон искажает аналитические сведения и другие материалы в пользу Советского Союза, благоволит его друзьям и проклинает врагов. Началась проверка лояльности. В первую очередь нужно было уточнить биографию молодой сотрудницы. Проверяющие установили, что она уроженка Нью-Йорка, родилась в Бруклине в семье Сэмюэла и Ребекки Коплон. Четыре года успешно училась в бруклинской школе Мэдисон, затем поступила в колледж Барнарда и показала себя блестящей студенткой, завоевав две стипендии на конкурсных экзаменах, где проверялись не только знания, но и личные качества. С отличием закончила колледж в 1943 году, и бюро по распределению присвоило ей высшую категорию за способности, прилежание, честность, высокое осознание долга, лидерские качества и воспитанность.
Почти сразу после выпуска Джудит Коплон получила работу журналиста-обозревателя в отделе экономических конфликтов нью-йоркского представительства министерства юстиции. Она проработала там до января 1945 года и еще до окончания Второй мировой войны переехала в Вашингтон, став помощником политического аналитика в отделе регистрации иностранных агентов с годовым окладом 4479 долларов.
Свободное время мисс Коплон отдавала занятиям в Американском университете, где и получила степень магистра международных отношений. Теперь в ее жизни начинался новый этап: ей представилась возможность изучать языки, и вскоре она уже говорила по-французски, по-немецки и по-русски.
Ее работа в министерстве юстиции оценивалась высоко. В феврале 1946 года заведующему ее бюро Джессу М. Макнайту привелось докладывать о ее деловых качествах. По его словам, она «проявила себя как способный, трудолюбивый и умный исследователь… Прекрасно владеет французским языком, хорошо знает немецкий и русский…».
Несмотря на отличную биографию, только два дня проверки дали достаточно информации для
