пристанешь.
— Но как же мнения историков о местоположении Биармии? И как быть с рассказом ярла Оттара?
— Да, о Биармии писали все, кто затрагивал вопросы древних географических открытий на севере Европы. Строй громких имен и научных авторитетов внушителен, как македонская фаланга. Авторы ссылались друг на друга и подкрепляли свои позиции ссылками на статьи других. Однако чем дальше я вчитывался в научные труды и в комментарии к ним, тем яснее видел, что хожу по кругу: плавания викингов доказывались Биармией, а Биармия — плаваниями.
— Но ведь была точка отсчета — первое упоминание об этой стране…
— Да, все начинали с плавания Оттара — он же Отер или Охтхер. Только вот говорил ли норвежец о Биармии и населявших ее бьярмах? Перечитав текст, я убедился, что очевидное — совсем не так уж очевидно, как представлялось мне раньше.
Внимание к тексту, к каждому его слову, всегда бывает вознаграждено. Тем более если не Доверять прежним переводам англосаксонского подлинника.
Во-первых, отметим, что перед королем Альфредом, который, якобы, записал рассказ Оттара, во время беседы находился не один Оттар, но и его товарищ Вульфстан. И рассказ Вульфстана о поездке на восток по Балтийскому морю непосредственно продолжает рассказ Оттара о его плавании вдоль побережья Норвегии на юг, в Данию. Другими словами, Оттар не просто рассказывал королю о себе и своем плавании на север: оба скандинава повествовали еще и о совместном плавании по Балтийскому морю.
Во-вторых, исправив весьма существенные ошибки в прежних переводах оригинала, я смог выделить из единого текста рассказ Оттара и фразы, с наибольшей вероятностью принадлежавшие Вульфстану.
— Что же осталось после этого от плавания на север в Биармию?
— Прежде всего, Оттар едет в «те края» всего лишь на морскую охоту, а вовсе не грабить страну бьярмов или «беормов»! И путь его недолог: «чистого плавания» в одну сторону было всего пятнадцать дней — плавания медленного и осторожного, так как пробирался он в незнакомых водах.
Поскольку при перемене курса он должен был всякий раз ждать попутного ветра, можно заключить, что суденышко его было невелико, без достаточного количества гребцов и оснащено прямым парусом, что не позволяло Оттару маневрировать и идти галсами…
— Да, драккары викингов были, пожалуй, не мощнее нашего коча и оснащались одним прямым рейновым парусом площадью до семидесяти квадратных метров. На веслах же по открытому морю не пройдешь — даже и пытаться не стоит…
— Так вот, если верить практикам, а не теоретикам мореплавания, то Оттар вряд ли продвинулся дальше Варангер-фьорда. Скорее всего, он не дошел даже до Нордкапа, плутая в шхерах, не отдаляясь от изрезанного фьордами и усеянного островами северного побережья Скандинавии.
— Почему же плавание Оттара связывают со страной бьярмов?
— Не этот один, а множество вопросов обрушилось на меня. И оказалось, что в словарях северных наречий «беормы» — не этническое имя, а нарицательное, географическое, обозначающее всего лишь «прибрежных жителей»!
— Как русское «поморы»…
— Другими словами, «Биармия» оказывалась просто «прибрежной страной». Стоило ли тогда ее искать, если каждый удачный набег на то или иное побережье Европы забрасывал викингов — по их представлениям — в ту самую «Биармию»!
— Почему же путь в Биармию лежит через север?
— Да, ситуация довольно-таки любопытная. С одной стороны, изучая скандинавские саги, я мог убедиться в устойчивости традиции северного пути в «страну бьярмов», что подтвержали и карты позднего средневековья, помещавшие Биармию в современном Финмарке. С другой стороны, я все больше убеждался в фиктивности этого пути. Скальды знали «страну бьярмов», но ничего не говорили о пути в нее.
Первым моим помощником и проводником по географии саг был самый богатый и влиятельный человек в Исландии начала XIII века Снорри Стурлусон, собравший и обработавший многие саги. Так вот он реальной Биармии уже не знал, а лишь весьма осторожно поддерживал существовавшую в его дни литературную версию, которая отправляла корабли викингов куда-то на север, отталкиваясь от рукописей рассказа. Оттара — весьма противоречивого, как мы выяснили, рассказа!
Сформулировав этот вывод, я наконец-то увидел выход из тупика: «путь на север», который никуда не вел, получил разумное объяснение. Но вместе с тем у меня снова возникла надежда найти «страну бьярмов», тем более открыв для себя «восточный путь» викингов, который фигурировал в работах многих историков.
— Таким образом, «восточный путь» возвращал вас, Андрей Леонидович, из ледяных пустынь Севера, из областей, населенных карликами, чудовищами, великанами, полными коварства и волшебства «финнами» в реальное пространство культурного. европейского мира?
— И в страну «беормов», о которых упоминал земляк Оттара Вульфстан! Путь этот был хорошо известен не только скандинавам и исландцам, но и другим западноевропейским купцам, торговавшим по берегам Балтийского моря с прибрежными жителями и отправлявшимися дальше, по среднерусским рекам и волокам — в Верхнюю и Среднюю Волгу, оттуда — в Великие Болгары и дальше, на Каспий, в страны Арабского Востока. По этому «восточному пути» на рынки балтийских городов, в сокровищницы датских, фризских, вендских, норвежских, шведских и английских королей поступали меха и то самое серебро, за которым так охотились викинги.
Обратившись к археологическим картам, на которых клады восточных монет и отдельные их находки отмечают торговые магистрали средневековья, я недоумевал, почему никто из моих предшественников, искавших Биармию, не догадался сопоставить эти, так бросающиеся в глаза факты? Что мешало? Предвзятость взгляда? Традиция? Между тем стоило бы помнить, что для скандинавов, если верить сагам, «страна бьярмов» была всегда синонимом «страны серебра». Не мехов, которые они могли получать — и получали! — от саамов, населявших Финмарк и внутренние области Скандинавского полуострова, а именно серебра. Еще точнее — серебряных монет, за которыми викинги охотились в своих разбойничьих набегах.
— А на беломорском Севере, на всем протяжении Северной Двины, от Белого моря до Великого Устюга, ни археологи, ни счастливые кладоискатели не подняли ни одной серебряной монеты, восходящей к временам викингов. Нет у нас и никаких следов сколько-нибудь постоянной и обеспе-^нной жизни до начала новгородской колонизации.
— Вот именно!
— Так где же, на ваш взгляд, находилась легендарная Биармия?
— Будем искать относительно торговой магистрали раннего средневековья. Положенная на географическую карту ниточка восточного пути позволяет начать уже конкретные поиски загадочной страны к северу или к югу от нее. Исландские саги сообщают о набегах на «страну бьярмов» только со стороны моря. До входа в «реку Вину» викинги, как правило, нигде не пристают. Не приходится им и вытаскивать свои суда на берег или перетаскивать через волоки. Следовательно, поиски «страны бьярмов» можно ограничить тем отрезком «восточного пути», который заключен между берегами Швеции и разветвленной дельтой Невы.
К югу от Аланских островов и Финляндии лежат земли Восточной Прибалтики. Туда, с «восточного пути», отходил к современному Таллинну маршрут, по которому следовали корабли датских рыцарей. Но возле Таллинна никакой большой реки нет, однако стоит податься немного на юг, и путешественник оказывается в Рижском заливе, куда впадает Даугава, в прошлом — Западная Двина. Двина — Вина? Или Вина — река Вянта, она же Виндава? А бьярмы — жители побережий Рижского залива и окрестных мест?
Таков единственный возможный и до неприличия логичный вывод!
Не в обиде ли ты на меня, уважаемый читатель, за столь длинный пересказ беседы с писателем Андреем Никитиным? Однако согласись, он во многом прав и намного симпатичнее тех историков и краеведов, что не прошли испытания пространством и временем, холодным бездушием моря или
