двигатели с использованием материалов, имеющих другое предназначение. Впрочем, возможно, скоро в их распоряжении окажутся местные металлы, не поддающиеся разъеданию и коррозии на этой планете.
Может, им и удастся добиться этого, но только если состояние их и так пошатнувшегося здоровья не ухудшится.
Если они выживут.
У входа в дом его ждала грациозная, улыбающаяся Хонида. Ее темные волосы были заплетены в косу и закручены вокруг головы. Карие глаза лучезарно светились. На оливковой коже играли отблески костра, который горел на площади. Кроудара по-прежнему возбуждали ее высокие скулы, доставшиеся от предков — американских индейцев, полные губы и благородный нос с горбинкой.
Ему стало любопытно, знали ли организаторы о том, что особенно привлекало в ней Кроудара — ее силе и плодовитости. Хонида выбрала его и опять вынашивала двойню.
— А вот и мой рыбак вернулся, — сказала она и обняла Кроудара прямо в дверях, где их все могли видеть.
Потом они вошли в дом, закрыли дверь, Хонида еще более страстно сжала его в объятиях и посмотрела ему в лицо, которое отразилось в ее глазах и перестало казаться уродливым.
— Хонида, — не находя других слов, сказал он.
А затем спросил, как мальчишки.
— Они спят, — ответила Хонида и повела Кроудара к нетесаному столу на кухне.
Он кивнул. Он попозже заглянет посмотреть на детей. Его не беспокоило, что они так много спят. Он чувствовал, что для беспокойства нет причин.
Хонида поставила на стол тарелку горячего супа из троди. Он был приправлен помидорами и горошком, выращенными без почвы, и чем-то еще, собранным на планете тайком от ученых.
Кроудар ел все, что она давала. Сегодня был хлеб со странным привкусом плесени, но Кроудару он понравился. Он посмотрел на хлеб при свете единственной в этой комнате лампочки. Хлеб был почти фиолетового цвета — как море. Кроудар прожевал его и проглотил.
Хонида сидела напротив и наблюдала за ним.
— Нравится? — доев суп с хлебом, спросила она.
— Нравится.
— Сама спекла на углях.
Кроудар кивнул и взял еще кусок.
Хонида подлила ему супа.
Кроудар вдруг понял, как им повезло, что могут ужинать в полном уединении. Ведь многие питались и готовили вместе с другими семьями — даже некоторые специалисты и руководители, обладавшие большей свободой выбора. Хонида же считала, что эта планета располагала к скрытности и уединенности.
Наевшись, Кроудар пристально посмотрел на Хониду. Он любил ее до безумия, и это была не просто плотская любовь. Он не мог выразить, что для него значила Хонида, но прекрасно знал это. Если у них есть будущее, то его будущее — она, и то, чему он мог научиться, кем мог стать.
Под пристальным взглядом мужа Хонида встала из-за стола, подошла к нему и начала массировать спину — мышцы спины постоянно находились в напряжении, когда он вытаскивал сети из моря.
— Ты устал, — сказала она. — Сегодня был трудный день?
— Тяжелая работа, — ответил Кроудар.
Ему нравилась ее манера говорить. У Хониды был большой запас слов. Он слышал, как она их произносила на собраниях жителей колонии и при рассмотрении вопроса об их совместной жизни. Хонида употребляла незнакомые ему слова и умело использовала язык тела. Она знала, что у Кроудара ноет спина.
В этот момент Кроудар почувствовал прилив нежности, и ему показалось, что она передается Хониде через пальцы.
— Мы наловили полные лодки, — сказал он.
— Сегодня мне сказали, что нам скоро понадобятся новые хранилища. Руководство беспокоится, что на их строительство нужна рабочая сила.
— Надо еще десять хранилищ.
Кроудар знал, что Хонида расскажет об этом кому надо и, так или иначе, хранилища будут построены. Специалисты прислушивались к мнению Хониды. Многие ученые насмехались над ней. В их слащавых речах проскальзывали ироничные нотки. Скорее всего причина в том, что она выбрала в партнеры Кроудара. Но все же специалисты прислушивались к ней. Хранилища будут построены.
И будут заполнены троди до того, как моллюски пропадут.
Кроудар осознал, что он знает, когда это произойдет. Нет, он не может назвать число, но ощущает это почти физически, как что-то осязаемое. Ему ужасно хотелось найти слова, чтобы описать свои ощущения Хониде.
Она закончила массаж, присела рядышком и положила голову ему на грудь.
— Если ты не слишком устал, я тебе кое-что покажу, — сказала она.
Кроудар крайне удивился, заметив, что Хонида взволнована. Может это касается гидропонных садов, где она работает? Он мгновенно представил себе это место, на которое ученые возлагали столько надежд, место, где росли высокие, красивые растения, напитанные соками родной Земли. Может, они с коллегами наконец-то добились каких-то значительных результатов? А может, выяснили, как превратить местную почву в пахотную землю?
В этот момент Кроудар начал мыслить как примитивный человек, жаждущий воскрешения богов. Он, словно крестьянин, мечтал о земле. Даже морской крестьянин знал ей цену.
Но у них с Хонидой были и обязанности. Он вопрошающе посмотрел на дверь, за которой спали малыши.
— Я все уладила, они посмотрят, — Хонида махнула рукой в сторону соседской комнатушки.
Значит, она обо всем позаботилась. Кроудар встал и протянул Хониде руку.
— Покажи.
Они вышли на улицу. Было темно. В городе стало тихо; можно было услышать далекий шум воды. На мгновение Кроудару показалось, что он слышит сверчков, но, как ему подсказывал здравый смысл, это всего лишь потрескивало остывающее металлическое хранилище. Он безмолвно устремил взор на луну.
Хонида принесла перезаряжаемый электрический факел, такой, как выдавали специалистам на случай ночной тревоги. Когда Кроудар увидел этот факел, он понял важность той загадочной вещи, которую хочет ему показать Хонида. У нее была характерная для крестьян привычка беречь вещи на черный день. И она не стала бы брать такой факел напрасно. Но вместо того, чтобы вести его туда, где горел зеленый свет и виднелись стеклянные крыши гидропонных садов, Хонида направилась в противоположную сторону, к глубокому ущелью, где река впадала в гавань.
Дорожку не охраняли. По пути они набрели на единственный каменный указатель и нелепые местные растения. Хонида быстро и молча вела его к ущелью. А единственная тропинка, которая, как он знал, там имелась, спускалась к нависшему над рекой выступу. Воздух там был влажным от брызг.
Кроудар, дрожа от нетерпения, шел за тенью Хониды. Факел отбрасывал желтовато-красный свет. На выступе было холодно. В свете факела вырисовывались силуэты неземных деревьев. Кроудару стало не по себе.
Что же обнаружила или изобрела Хонида?
С деревьев капала вода. Река сильно шумела. Кроудар вдыхал сырой, промозглый воздух, в котором витали незнакомые ароматы.
Хонида остановилась, и Кроудар затаил дыхание. Он прислушался. Шум воды — больше ничего.
Он не сразу сообразил, что Хонида направила оранжевый свет факела на свою находку. На вид это было одно из здешних растений — толстый, сучковатый, изогнутый ствол, стелющийся по земле, и стебель с неравномерными, луковицеобразными, желто-зелеными отростками.
Он начал понемногу понимать, в чем дело. Он отметил более насыщенный зеленый цвет, способ крепления листовых пластин к стеблю, пучки шелковых, желто-коричневых волокон, свисавшие из луковицеобразных отростков.
— Кукуруза, — прошептал он.
