— Еще какой! — крикнул я. — Скорее!
Да что же они возятся? Ну люди, ну ограниченные создания.. .Да. впрочем, откуда им знать о такой штуке, как система самоуничтожения колдовского жилища? Мне и самому это открылось только на курсах повышения квалификации — незамедлительно после того, как колдун навсегда покидает свои владения, все подведомственное ему хозяйство должно вспыхнуть и сгореть в пламени так, чтобы ни малейшего следа не осталось.
— Вниз! Вниз! — еще раз крикнул я.
Карась кивнул, поплевал на руки и, уверенно петляя между колоннами, быстро побежал дальше. Сашка резво катился впереди. Мне приходилось волочь за собой товарища Огонькова. У комиссара, судя по всему, вследствие чрезвычайного волнения отказали ноги. Такая вот открылась у юного организма революционера досадная физиологическая особенность. К чести комиссара надо добавить, что, устав колотить кулаками по бессильным коленям, он не разрыдался и не стал умолять о помощи, а принялся уговаривать оставить его здесь как ненужный балласт и спасаться самим:
— Товарищ Адольф! Товарищ матрос! Всем вместе не уйти! Зачем вам погибать? Вы еще отплатите мировой буржуазии за гибель комиссара Огонькова. Сбросьте меня с корабля современности и бегите налегке…
Кабинет уже пылал. Трещали и рушились книжные полки. Объятые пламенем фолианты, словно бабочки-исполины, порхали между огненных языков. Огонь шел дальше, стлался по паркетным полам как желто-багровая поземка, облизывал мраморные колонны (колонны чернели, обугливались и кренились, хотя по всем законам физики и просто здравого смысла поддаваться горению вроде бы не должны).
«Это хорошо, — подумал я, поднимая комиссара на вытянутых руках над головой, чтобы ноги его не путались в моих и не мешали бежать, — это хорошо, что барон превратил Сашку в шар, а не, скажем, в куб или треугольник. Шар — фигура наиболее транспортабельная из всех, что я знаю. И еще хорошо, что я молодой и здоровый бес, а не какой-то там человек. Мне по силам пятерых товарищей комиссаров из огня вынести, не то что одного худенького…»
Лестница с третьего на второй этаж была пуста. Пролетом ниже все еще копошились перепуганные мужички, один за другим повторяя:
— Что же это такое? Сколько добра ни за грош гибнет! — но, когда на них вполне откровенно дохнуло жаром, позабыв о своей природной хозяйственности, прыснули наружу.
Третий этаж рухнул с оглушительным треском. Опоры второго дрогнули и заскрежетали… И, конечно, рухнули тоже. В общем, когда мы вылетели из входных дверей на мостовую, дом Черного Барона прямо как карточный домик — вот уж тут не уйти от банального сравнения, точнее не скажешь — сложился и обрушился под землю. В подвал то есть. Мне осталось только пожалеть несчастных тамошних обитателей. А впрочем, что им сделается-то? Нежить и есть нежить. Закоптятся немного, оклемаются и вылезут на поверхность. Будут шляться по ночам, пугать суеверных граждан. А скорее всего — попросту найдут себе новое место жительства. Мало ли в Петрограде старинных домов с просторными подвалами?
Я опустил товарища Огонькова в сугроб. Но, послушавшись его шепота:
— Прислоните меня к столбу, что ли, неудобно перед товарищами, — передислоцировал комиссара к ближайшему фонарному столбу.
Петро Карась, отбежав на безопасное расстояние, так и не остановился, потому что шарообразный его приятель, повинуясь инерционному ускорению (на трех десятиметровых крутых лестницах набирал разгон!), мчался вдоль по мостовой, тараня встречных. Теперь бегущий вприпрыжку Карась, за которым развевались полы длинного колдовского балахона, напоминал чудаковатого ученого, гонящегося за унесенной ветром шляпой. Правда, шляпа выглядела великоватой, да и выражения, употребляемые матросом с целью притормозить Сашкино движение, вряд ли могли принадлежать ученому. Разве что филологу-фольклористу. Чего стоило одно только:
— Через три кнехта якорину в ноздрю, ставрида позорная!..
Когда Карась скрылся из поля моего зрения, я обернулся к комиссару. Товарищ Огоньков усиленно растирал себе ляжки. Очевидно, этот процесс оказывал на его нижние конечности вполне живительный эффект. Комиссар уже слегка притоптывал, будто на тонком льду пробовал танцевать гопак.
Я похлопал себя по карманам. Достал пачку «Мальборо», сунул в рот сигарету. Какой-то босяк (их множество бродило вокруг пепелиша, не успевших как следует прошерстить баронские хоромы) услужливо поднес мне неуклюжую зажигалку, сработанную из винтовочного патрона, и, конечно, тут же попросил папироску. Получив «мальборину», он с благоговейным изумлением оглядел желтый крапчатый фильтр, уважительно проговорил:
— Аглицкие… — и, не решившись закурить, спрятал сигарету за пазуху, очевидно рассчитывая обменять заморский сувенир на курево попроще.
Так… Или, как говорят здесь, так-с… Надо немного успокоиться, разобрать подробно сегодняшние события, подытожить и сделать какой-нибудь вывод.
Перво-наперво: VIP-клиент от меня ускользнул. Это печально, но факт. Второе: он все-таки жив, а это, как ни крути, большой плюс. Третье: он не успел огласить мне свое желание, то есть не успел выдать фронт работ. Минус. Еще один минус — Черный Барон, скорее всего, не знает, явился ли я по его вызову или нет. Ну, вернее, явиться-то я должен в любом случае, служба есть служба; но откуда ему известно — оказавшись в такой кутерьме, не спасовал ли я, не сбежал ли от греха подальше обратно в контору? Рассчитывает ли барон все еще на мою помощь или вообще уже ни на что не рассчитывает? Забился куда- нибудь в уголок этой громадной страны и пережидает тяжкие времена… Нет, нет… Не похоже это что-то на Черного Барона. Я его совсем не знаю, но судя по рассказам Огонькова…
Но что же мне делать дальше? Как и где искать барона Рудольфа Марка Опель… как его там? Черного Барона, в общем? И стоит ли искать? Вдруг его желанием было обезопаситься от ветра перемен, и только? Но слишком поздно он меня вызвал. Опоздал. И я опоздал. На какую-то паршивую минуту…
Я несколько раз глубоко затянулся. Нет, вряд ли. Не может быть. Очень уж простое такое желание. Чего тут сложного? Выторговать у здешних властей для барона теплое местечко для меня никакого труда не составило бы. Да и барон сам мог это сделать. Почему не сделал? Ну, наверное, занятый более важными делами, не обратил внимания на силу ветра… этого самого ветра перемен. Для чего-то другого Рудольфу Марку понадобились услуги конторы. Для чего другого? А бес его знает… Нет, к сожалению, бес не знает. И я — не знаю, и никакой другой бес. Знал бы кто из наших — уж сообщил бы по дружбе. Так что же делать? Прочесывать перевернутую с ног на голову Россию? В этой каше, заваренной тем самым… который чернильницами питается… так просто не разберешься. Да-а, дела… Влип я.
Есть, правда, запасной вариант. Просто вернуться в контору, покаяться, сказав, что не справился. Но такой вариант я отбрасывал сразу.
Огненные псы чистилища! Еще чего!
За долгие годы безупречной службы (ну почти безупречной, на гауптвахте мне разок пришлось посидеть) начальство доверило бесу Адольфу VIP-клиента, а бес Адольф прилетает обратно несолоно хлебавши. И ежу понятно, что никакого доверия от начальства в ближайшие лет сто-двести мне ждать не придется.
А как же карьера?
Работа у нас, у бесов, рутинная. Люди, вознамерившиеся продать душу за исполнение желания, обычно такую ерунду желают… Вот недавно я вернулся из очередной командировки, провел в которой всего-то два дня. Легионер Диомед возжелал увеличения ежемесячного жалованья на шесть сестерциев и чтобы непременно эти сестерции вычитались из жалованья легионера Кироса. Пять минут ушло на то, чтобы нахимичить пертурбации несчастных шести сестерциев в тамошней канцелярии, а все остальное время я выслушивал, какая легионер Кирос редкостная сволочь, как он жульничает в кости, не платит долги и что изо рта у него разит, словно у фракийского раба…
А предыдущая командировка? Еще смешнее. Нодар из Тбилиси поспорил с Гурамом из Варазисхеви, что его, Нодара, ишак умеет подавать тапочки и играть в нарды. Пришлось на полдня превращаться в ишака. Нодар получил свою тонну абрикосов, а я получил задокументированное свидетельство о передаче бедовой грузинской души конторе в вечное пользование. Вот они — ежедневные суровые трудовые будни рядового беса, оперативного сотрудника отдела кадров. Кадры, кадры… Такие кадры, как Диомед или Нодар, высоко не ценятся. Другое дело Черный Барон. Но на подобные задания отправляются лишь сотрудники,
