для Рони.
На лице Джордана расплылась довольная улыбка.
Весь этот день Ханна трудилась изо всех сил над сооружением каркаса дома. К вечеру спина у нее ныла, а ладони горели, но усталость вытеснила из головы мысли о темно-волосом мужчине, следующем за ней по пятам.
Было уже поздно, когда Эстер накормила их спагетти и настояла на том, что сама помоет посуду. Ханна слышала, как стих вдали шум пикапов, увозивших Рони и Маккленонов.
Ханна отвела Кевина в трейлер Эстер и почитала ему рассказ из его любимой детской книжки. Потом уложила мальчика в кровать, подоткнула одеяло и поцеловала его.
— Глазки закрой, — произнесла она, начиная ежевечерний ритуал.
— Сладко усни, — отозвался сын.
— Порою ночной...
— ...Бог нас храни.
Он устал от возбуждения трудового дня, и Ханна с улыбкой наблюдала, как успокаивается его дыхание, едва закрылись глазки.
«Порою ночной Бог нас храни», — повторила она про себя, выходя из комнаты. Кевин был ей Божьим даром, хоть и свалился на руки нежданно-негаданно.
«Мерибет, — прошептала она, — ты не знаешь, как я люблю его».
Ханна помогала сестре материально и морально, пока та носила сына, но Мерибет не мечтала о материнстве. Она была без ума от одной рок-группы и вела беспорядочную жизнь, всюду следуя за нею. Парень, давший жизнь Кевину — кто именно, так и осталось невыясненным, — тоже не проявил интереса к ребенку.
Ханна забирала мальчика к себе всякий раз, когда Мерибет устремлялась за своими кумирами. Ханна знала, что сестра ведет не святую жизнь в этих поездках, но не интересовалась подробностями.
И все же для нее было ударом, когда молодой полисмен явился к ней, чтобы сообщить о смерти последней родственницы от передозировки наркотика в каком-то мотеле, в сотне миль от дома.
Ханна отправилась в суд и формально усыновила Кевина. До смерти Мерибет она жила в унаследованном от родителей доме, и там же останавливалась сестра в промежутках между путешествиями. Теперь дом был продан, а деньги вложены в доходные бумаги, проценты от которых помогали ей платить по счетам и растить сына.
Ханна отличалась бережливостью. Вернувшись в Сент-Луис, она устроилась в библиотеку, где платили достаточно для обеспечения достойного образа жизни молодой матери и ребенка.
Деньги оставались постоянной проблемой, но она сумела, строго контролируя семейный бюджет, устроить Кевина в хороший детский сад. А когда мальчик пошел в школу, Ханна так подгадала свой рабочий график, что почти каждый день возвращалась домой раньше сына. Если же приходилось работать по выходным или в вечернюю смену, то приглашала няню.
Она научилась планировать свои расходы. Работа давала возможность обеспечить достойную жизнь Кевину. Единственное, к чему она оказалась неготовой, — это всепоглощающая любовь к мальчику, ставшему ее сыном. Никогда прежде не приходилось ей испытывать подобное чувство.
Ханне захотелось прикоснуться к медальону, где хранилась их с Мерибет и маленьким Кевином фотография. Не найдя его, она поспешила в ванную, включила свет, обыскала полку под зеркалом и даже вытряхнула футболку. Медальона не было.
— Проклятье» — прошептала она. Наверное, обронила, работая на стройке. Теперь он валяется где-то в траве.
Ханна знала, что нужно лечь спать, оставив поиски на утро, но медальон был ей слишком дорог. Это все, что осталось от Мерибет. Единственная фотография, которую она обнаружила после смерти сестры.
В гостиной горела только одна лампа, и голубоватое мерцание из-под двери свидетельствовало о том, что Эстер смотрит один из старых фильмов, к которым имела пристрастие.
Стараясь не шуметь, Ханна шарила по кухне, пока не нашла под раковиной электрический фонарик. Потом она выскользнула из трейлера, тихонько прикрыла за собой дверь и включила фонарик. Помигав, он зажегся как следует, когда Ханна встряхнула его. Хорошо, подумала она. Свет достаточно яркий. Именно то, что нужно.
Ханна постояла неподвижно, давая глазам привыкнуть к темноте. Потом сделала несколько шагов по двору, задержавшись, чтобы взглянуть на небо. Звезды казались неестественно крупными.
Но она вышла не на звезды смотреть. Скорее всего, медальон упал где-то возле фундамента. При свете луны виднелась возведенная часть каркаса. Приятно было сознавать, что здесь есть частица и ее труда.
Мгновение спустя она уже стояла на коленях, роясь в траве у фундамента при свете фонарика.
— Не темновато грибы собирать?
От неожиданности Ханна вскочила, ударившись головой о балку, ойкнула и, потеряв равновесие, села на траву. Потирая ушибленную голову, она смотрела на Джордана, чей силуэт казался гигантским на фоне звездного неба.
— Ушиблась? — спросил он, опускаясь на колени и кладя руку ей на плечо.
— Все... в порядке, — выдавила она. — Что вы здесь делаете?
— Я первый спросил.
— Вы ничего не спрашивали, — возразила Ханна. — Только глупо сострили насчет грибов.
— Глупо, — пробормотал Джордан, и даже в темноте видно было, что он нахмурился.
— Если на то пошло, то не я шатаюсь по двору среди ночи.
— А что вы здесь делаете?
— Я спал... по крайней мере до тех пор, пока ты не начала размахивать этим проклятым фонариком.
— Спал? — недоверчиво повторила она. — Где?
— У себя в прицепе, — раздраженно ответил он, и Ханна бросила взгляд на дорожку, с трудом различая там контуры машины.
Вспомнив о фонарике, зажатом в руке, Ханна направила его в лицо Джордану, все еще не понимая, почему тот не уехал.
— Может, выключишь? — взмолился Джордан. — Так и ослепнуть можно. — Он сжал ее плечо, что еще более рассердило Ханну.
— А не вы ли перепугали меня чуть не до смерти? — Теперь она нарочно направляла свет ему в глаза. — Зачем было подкрадываться ко мне, если вы спали?
— Я же говорю, — повысил голос Джордан, — меня разбудил свет. Ты устроила такую иллюминацию, будто сюда явился какой-то фосфоресцирующий пришелец.
— Пришелец! — Она в ярости вскочила на ноги. — У вас слишком большое самомнение, если вы решили, что я иду к вам, — кричала она, размахивая фонариком.
Джордан поймал фонарик, но Ханна отчаянно цеплялась за свое оружие.
— Я не говорил, что ты шла ко мне.
— Еще бы!
— Ханна, — процедил он сквозь зубы, — не могла бы ты отпустить фонарь?
Но Ханна не склонна была подчиняться ему ни добром, ни силой. Она дернула фонарь и поскользнулась на мокрой траве.
В следующее мгновение она лежала на спине, и Джордан нависал над ней. Одна рука поддерживала ее голову, а другая не выпускала фонарик. Все еще злясь, Ханна уперлась рукой в его грудь, пытаясь оттолкнуть. И тут же замерла, почувствовав тепло мускулистого тела.
Выражение лица Джордана тоже изменилось. Он еще был зол, но теперь его черты выражали что- то, похожее на замешательство.
Долгое мгновение он смотрел на нее в темноте. Всего несколько дюймов разделяли их лица. В сознание Ханны ворвалось воспоминание об этом лице, которое было так же близко, когда они занимались любовью. Этот мужчина учил ее искусству любви, и она не забыла единственный урок.
