Капитан. А если подумать?
Юнга. Гхм. Действительно, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В реальности такого никогда не случалось.
Ученый-эксперт. А если бы это с вами все-таки случилось, что бы вы подумали?
Юнга. Что ей надо от меня какую-то услугу, связанную с опас... Понял.
Ученый-эксперт. То же самое подумал и он. Стимуляторов было слишком много, вот в чем дело. Транспортное средство могло сработать, самка могла сработать, деньги могли сработать. Но все это вместе не сработало.
Юнга. А если он встретит самку прямо сейчас? Просто самку, без транспортного средства и денег?
Капитан. После того, что сегодня уже произошло? Едва ли это лучший вариант.
Юнга. Тогда я поговорю с ним сам.
Капитан. Это может кончиться культурным шоком.
Юнга. Я парень крепкий, как-нибудь выдержу.
Капитан. А я не о вас говорю, Юнга.
Ученый-эксперт. Тем не менее, учитывая нашу нехватку времени, это оптимальный вариант. Выложить все карты на стол.
Капитан. Все?
Ученый-эксперт. Ну, почти все. Хотите, я сам этим займусь?
Капитан. Нет. Я думаю, что Юнга лучше подготовлен к общению с представителями этой расы.
Юнга. Я готов, Кэп.
Капитан. Но сначала мы внимательно и самым подробным образом обсудим с вами, что ему можно будет сказать и чего ему ни в коем случае говорить нельзя.
Левин друг Вася был не просто раздолбаем. Он был еще и законченным пофигистом[5]. Но это не помешало ему внимательно выслушать историю своего друга, покачивая головой и цокая языком в подобающих местах.
Разговор сей протекал под аккомпанемент шипящего пива в небольшом, но очень приятном баре, название и пространственное местоположение которого автор приводить не будет ввиду того, что сам является посетителем данного заведения и не хотел бы создавать вокруг него излишнюю шумиху.
Когда Лева закончил рассказывать, к концу подошла и вторая бутылка пива.
– Ну, – сказал Вася.
– Так я хотел узнать, – сказал Лева. – В чем подстава?
– А фиг его знает, – глубокомысленно сказал Вася. – Но подстава в чем-то есть, это точно. Нюхом чую. С нормальными людьми такое не происходит. Не к добру это, корешок.
– Да я понимаю, – уныло вздохнул Лева. – Но уж больно телка клевая.
– А ты силен, мужик, – признал Вася с уважением. – Я бы не устоял.
– Да я тоже сомневался. Просто как-то это неожиданно. Все сразу... И бабки.
– Бабки – это грязь, – сказал Вася. – Так давай почистим карманы. Бармен, еще пива!
Лева взял откупоренную бутылку и вылил половину ее содержимого в бокал. Вася пил прямо из горла.
– Много бабок, – продолжал Лева. – Понимаешь, сотки баксов пачками. Там пара миллионов, реально.
– Пара лимонов – это чертовски много бабок, – сказал Вася. – Они не фальшивые?
– А я проверял? Я до них даже не дотрагивался.
– А тебя, случаем, не глючит?
– Да я только с тобой пить начал, – возмутился Лева, оскорбленный таким подозрением.
– М-да, – глубокомысленно потянул Вася. – Дела... Послушайте, Лев, вы не находите, что как-то здесь мутно? Есть тема завалиться куда-нибудь.
– Если есть тема, давай завалимся, – сказал Лева. Они завалились.
Шестью часами, двумя ящиками пива и тремя самодельными косяками позже Лева нетвердой походкой возвращался домой по пустынным московским улицам. Метро уже закрылось, а на такси денег не осталось. Вася выпал из поля зрения Левы и реального мира около пары часов назад, и его теперешние локальные координаты были для Левы загадкой. Еще одной загадкой для него было то, какого черта он не остался в... словом, там, где он был, и поперся домой. Проспался бы, очухался и прекрасненько утром добрался бы на метро. А теперь перед ним маячила перспектива двухчасовой прогулки, которая в любой момент может закончиться в ближайшем по отношению к траектории движения отделении милиции.
Блондинка, бабки и «порше» упрямо не вылезали из головы. Стивен Кинг как-то уподобил подобные мысли болячке на внутренней стороне щеки, которую постоянно хочется потрогать языком и убедиться в ее наличии, и спорить с мэтром автор не собирается. Пусть будет болячка.
И эту метафорическую болячку Лева трогал своим виртуальным языком постоянно. В его одурманенном мозгу происходили странные и неописуемые человеческим языком процессы, и он уже не был уверен, что все это произошло ДО того, как его торкнуло, и не приглючилось ли ему все это. Но в таком случае глюк был очень подробный.
Наконец Лева принял поистине соломоново решение. Он остановился посреди тротуара, потом подошел к обочине и на всякий случай решил придержать одной рукой фонарный столб, который, по мнению Левы, опасно покосился и грозил вот-вот упасть.
– Если ты глюк, – сказал Лева «блондинке», – появись еще раз. Прямо сейчас. Я требую.
Он оглядел улицу. Улица была пустынной.
– Женщины, – произнес Лева, – вечно опаздывают, даже если они глюки. Но я не намерен долго ждать. Считаю до трех. Раз.
Тишина и спокойствие были ему ответом.
– Два.
Тот же эффект.
– Два с половиной.
Аналогично.
– Два и три четверти.
Где-то вдалеке взвыла милицейская сирена.
– Три, – сказал Лева.
С того конца улицы, откуда он пришел, послышался мерный рокот мотора. Лева напрягся, сфокусировал зрение и разочарованно выдохнул. Это был не «порше». Ухабы преодолевал небольшой микроавтобус явно не нижегородской сборки.
– Облом, – констатировал Лева. Однако, несмотря на это, от обочины не отошел. Как только Лева отпускал столб, тот сразу же начинал угрожающе раскачиваться и крениться. С этими столбами надо держать ухо востро, подозрительные они личн... столбы.
Микроавтобус оказался «транзитным» «фордом» явно не первой свежести. Спортивный звук его выхлопа объяснялся всего лишь прогоревшей насквозь приемной трубой, а легкий рокот дизеля заставлял напрочь забыть о спортивных амбициях. Тем не менее микроавтобус тоже проявил к Леве интерес и остановился рядом. Только как-то странно остановился, подумал Лева, не водительской или пассажирской дверцей, через стекла которых можно завязать непринужденный разговор о погоде или хотя бы элементарно спросить дорогу, а задними грузовыми дверями. Словно из машины собирались что-то выгрузить.
Или погрузить...
Однако интерес, проявляемый сегодня к Леве иномарками, стал уже делом привычным, поэтому, когда двери открылись, он даже не слишком удивился. И даже не слишком удивился, когда увидел, что скрывалось в трюме сухопутного катера.
– О, – сказал Лева. – Хорошо же мы покурили. Ну ты и глюк. Я такого глюка отродясь не видывал.
– Сам ты глюк, – ответило содержимое трюма.
Не будем томить читателя еще пару страниц, используя в нижеследующем диалоге слова «содержимое трюма», «Левин собеседник» или «явная, но чересчур реальная и многомерная галлюцинация». Не будем уподобляться другим авторам в погоне за дешевыми сенсациями. Скажем прямо и открыто. В фургоне сидел бегемот.
На первый взгляд он был самым обычным бегемотом – большой, неуклюжий и весь в складках. Но на второй взгляд вылезали некоторые несоответствия.
Потому что нормальному, благопристойному бегемоту пристало сидеть по уши в воде и Африке или по крайней мере в Московском зоопарке, а отнюдь не разъезжать по ночной столице в не первой свежести микроавтобусах. Кроме того, в среде бегемотов не очень-то принято носить на туше гигантские тельняшки, на голове – залихватски заломленные бескозырки и обладать четырьмя двадцатисантиметровыми пальцами на каждой ноге. И еще нормальные бегемоты не разговаривают и не имеют обыкновения лезть к незнакомым людям.
– Опа, – удивился Лева. – Клевая тельняшка.
– Спасибо, – сказал глюк.
– И фуражка не промах.
– Сам сделал, – не без гордости признался бегемот. Голос его звучал, как и положено было бы звучать голосу бегемота, буде они разговаривали, – гулко, мощно, и стены микроавтобуса от него вибрировали.
– А может, у тебя и наколка есть?
– А то, – обиделся бегемот. Он задрал правую переднюю ногу и продемонстрировал на ее внутренней поверхности, почти там, где мощная конечность соединялась с телом, изречение: «Не забуду планету родную». Причем, чтобы выделяться на темной шкуре бегемота, наколка была сделана зеленым цветом и слегка фосфоресцировала.
– А вымя? – Фантазия понесла Леву дальше.
– А вымени у меня нету, – обиделся бегемот. – Я, видишь ли, самец.
– Ну нет так нет, – легко согласился Лева. – Я тоже самец.
– Знаю, – подтвердил глюк.
– Самцом быть приятно.
– Верно. – После последнего замечания истинные самцы должны были бы пожать друг другу руки, но Лева не решился. Пожимать руку глюку? Еще чего! – Иди сюда.
– Зачем?
– Прокатимся с ветерком. – Фраза показалась Леве знакомой, и он тут же вспомнил, где ее слышал. От блондинки из «порше». Но если уж он не поехал кататься с блондинкой и на «порше», с какой радости он должен это делать на грузовике и с бегемотом?
– Видишь ли, я бы с удовольствием, но не могу, – сказал Лева.
– Почему? – спросил бегемот.
– Из-за столба, – сказал Лева.
