Элоиза Джеймс
Избранница герцога
— Герцог должен быть где-то поблизости, — говорила миссис Бушон, урожденная леди Энн Линдел, волоча за собой свою старшую сестру, словно детскую игрушку на колесиках.
— И поэтому мы должны рыскать здесь, словно пара гончих? — процедила леди Элинор сквозь зубы.
— Опасаюсь, как бы он не сбежал, прежде чем мы его найдем. Не желаю, чтобы ты потратила еще один вечер на пустую болтовню с вдовушками.
— Нет, с лордом Киллигру. Вряд ли ему понравится, что ты решила приравнять его к ним, — возразила Элинор. — Умерь пыл, Энн.
— Киллигру тебе не пара, у него дочери твоего возраста. — Энн свернула за угол, где стояла группа джентльменов. — Ах, нет, Вильерс не захочет оказаться в компании этих дурацких париков. Он не такой, как они. — Энн направилась в противоположную сторону.
Лорд Траш поприветствовал их, но Энн и не подумала остановиться.
— Всем известно, что Вильерс прибудет на этот бал исключительно ради встречи с тобой, — сказала Энн. — Следовательно, он находится в таком месте, чтобы его сразу заметили.
— Видимо, они считают, что у меня мало шансов понравиться ему, — сказала Элинор.
— Никто не подумает так, хотя одета ты и на редкость безвкусно.
Элинор выдернула руку из цепкой хватки сестры.
— Если тебе не нравится мое платье, могла бы сказать мне об этом повежливее. Ты грубиянка.
— Я не грубиянка. Просто я говорю то, что думаю. Любой разумный джентльмен может увидеть в тебе лишь мрачную ведьму, а не благородную леди на выданье.
— В таком случае ты выглядишь как куртизанка, да простит меня наша матушка.
— А ты сильно раздосадована. Возможно, это моя недавняя свадьба заставляет тебя страдать? О! Эти твои рукава до локтя, да еще с оборками! — поморщилась Энн. — Этот фасон давно вышел из моды. Напоминаю тебе, что ты пришла на костюмированный бал и гостей просили быть в тогах.
— Я не дрессированный спаниель и не считаю нужным закутывать себя в простыню с драгоценным аграфом на одном плече. Ошибаешься, если думаешь, что этот наряд тебя украшает. Совсем наоборот.
— Дело не во мне. У меня-то все в порядке, я замужем. Это у тебя проблемы. Уж не собираешься ли ты провести всю жизнь в полинялых вдовьих тряпках только потому, что тебе дал отставку твой жених? И если это звучит как занудство, не обессудь. Потому что в занудство превратилась вся твоя жизнь.
— Моя жизнь — занудство?— Голос Элинор дрогнул от слез. Они с сестрой провели годы в словесных перепалках, но это не закалило ее. Она была уязвима, словно младенец.
А Энн чувствовала себя вполне уверенно, две недели назад вышла замуж и была счастлива в браке. Неожиданно она смягчилась.
— Ты только взгляни на себя, Элинор, — произнесла она. — Ты прекрасна. По крайней мере, была прекрасна, пока не случилось...
— Не надо, — прервала ее Элинор. — Только не это.
— Думаешь, что хорошо поработала со своими волосами на этот вечер?
Разумеется, Элинор позаботилась о своей прическе. Она читала, пока ее причесывала служанка, а потом посмотрела на себя в зеркало.
— С моей прической хорошо поработала Рэкфорт, — ответила она, слегка притронувшись к своим длинным локонам, причесанным на уши.
— Эта прическа полнит твое лицо, Элинор.
— Ничего подобного, — возмутилась Элинор. — Недавно ты называла меня немодной, а эта прическа — самая модная.
— Возможно, для старух, — заявила Энн. — К тому же Рэкфорт неравномерно распределила пудру. Неужели ты не видишь, что она прилепила тебе светло-каштановые кудряшки, а у тебя темно-каштановые волосы. Они смотрятся как заплатки в тех местах, где стерты помада и пудра. Я бы даже сказала, стертые грязные заплатки. Ты же гораздо красивее меня. Жаль, очень жаль. Наша матушка славилась своей красотой, а ты еще красивее.
— Неправда!
— Правда, — не унималась сестра. — Я, право, удивляюсь, почему наша мать, которая так гордилась когда-то успехами в свете, позволяет тебе одеваться столь безвкусно.
— Не является ли твоя сварливость следствием твоего брака? Вот что я думаю, — заявила Элинор, пристально разглядывая сестру. — Прошла всего пара недель со дня твоей свадьбы. Но вместо того чтобы светиться счастьем, ты превращаешься в злобную кумушку. В таком случае я очень рада, что пока не вышла замуж.
— Опыт замужества, даже небольшой, дает пищу для размышлений, — растерянно моргнула Энн.
— Искренне сожалею, что в свой медовый месяц ты думаешь только о моих нарядах и прическе, — съязвила Элинор.
Энн натянуто рассмеялась:
— Не понимаю, почему под всем этим безвкусием ты носишь самое элегантное белье?
— Ничего подобного, — вспыхнула Элинор, досадуя, что не может скрыть своих эмоций. — Зато я не понимаю, почему ты хлопочешь вокруг меня как наседка, когда у тебя есть твой прекрасный мистер Джереми Бушон, жаждущий твоего внимания.
— Дело в том, что мы с Джереми принимаем участие в твоей судьбе и говорим о тебе, когда... отдыхаем от нежных утех.
— Вы говорите обо мне в постели? Не стоит, я в этом не нуждаюсь.
— Мы оба считаем, что ни один джентльмен не прельстится твоим унылым видом. Ты не вызываешь желания приударить за тобой. Джереми находит тебя чересчур эксцентричной и к тому же лицемерной и высокомерной. Это бросается в глаза, и это смешно, Элинор! Неужели ты хочешь стать всеобщим посмешищем?
Элинор решила попридержать собственное мнение о Джереми.
— Мы на балу. Может быть, поговорим об этом в другое время?
— Ни у одной леди нет таких прекрасных глаз, как у тебя, Элинор. Этот глубокий синий, с таким необычным оттенком! Хотела бы я иметь такой цвет глаз. И еще уголки твоих глаз так красиво приподняты вверх. Ты, разумеется, помнишь все эти бредовые поэмы, которые Гидеон посвящал твоим глазам, сравнивая их с волнующимся морем или с цветами, как он их там называл? С лютиками, кажется.
— С синими колокольчиками. Лютики желтые. Вы совершенно не разбираетесь в самых простых цветах, леди Энн.
— Твои губы так же свежи, как несколько лет назад. До того как этот покоритель сердец, этот мотылек перепорхнул на свежую поляну.
— Мне неприятны эти разговоры о Гидеоне, да еще с такими метафорами, — поморщилась Элинор.
— Я держалась твоего запрета три, нет, почти четыре года, — возразила Энн, снова повысив голос. —
