Пусть даже у нее уже не было для этого оснований. Но предстала перед ним настоящей ведьмой.
— Я подразумеваю брак с особой высокого ранга, — уточнил Вильерс.
Придя в замешательство, Элинор не без сарказма произнесла:
— И вас нисколько не испугали мои заниженные требования к партнеру? Что можно ожидать от столь неприхотливой особы, согласной на тело жирной свиньи и мозги глупого пуделя?
— Признаться, мне вовсе не хотелось бы жениться на особе, у которой интеллект ниже, чем у пуделя.
— Не беспокойтесь, я не писаю под себя, когда у меня начинается истерика.
— Вы даже представить себе не можете, как мне приятно это слышать, — парировал Вильерс. Возможно, его глаза вовсе и не были такими холодными, как ей показалось вначале. — В таком случае у меня нет никаких опасений за наших будущих отпрысков.
Ее сестра не права, она умеет разговаривать с джентльменами, не раздражая их, подумала Элинор. И даже решила перейти на тему, которая могла быть приятной герцогу.
— Вы играете в шахматы? — спросила она, отлично зная, что он является игроком номер один в шахматном клубе Лондона.
— Да, а вы?
— Когда-то играла с моим братом.
— Виконтом Гостом? Он достойный партнер.
Элинор подумала, что ее брат очень плохо играет, но только улыбнулась в ответ.
— Весьма любопытно узнать, почему вы облекли свой клич о намерении выйти замуж исключительно за герцога в такую жуткую форму? — спросил Вильерс. — К чему все эти вульгарные фразы? Когда я впервые услышал об этом, я решил, что вами движет гордыня. Но сейчас изменил свое мнение.
Энн права. Своей непосредственной выходкой Элинор сама создала себе репутацию тупой, надменной индюшки. Она попыталась мило улыбнуться.
— Герцогский титул предполагает не только привилегии, но и ответственность, налоговое бремя. Если я хочу строить свой союз на надежной, практичной основе с умным партнером, то мне подходит именно герцог.
— Совершенно с вами согласен.
Если бы это еще было правдой, подумала Элинор, надменно приподняв бровь.
— А вы? Что движет вами в поисках достойной супруги?
Он взглянул ей в лицо:
— У меня есть шестеро незаконнорожденных детей.
Элинор почувствовала, как ее рот сам собой приоткрывается от изумления, и поспешно сжала зубы. Может быть, он ждет, что она поздравит его с этим?
— О! — только и смогла она произнести.
— Я хочу жениться на той, которая не только станет матерью моим детям, но и поможет им занять достойное место в свете, когда придет время, которая будет уделять им много внимания. Герцогиня Бомон уверила меня, что никакая леди ниже вашего ранга не способна привить им нужные правила высокого тона, которых требует мое положение. Вы не должны удивляться. Поверьте, многие джентльмены на этом балу имеют бастардов, подрастающих в деревнях.
Он помедлил, ожидая ее реакции. Может быть, он ждал, что она вскрикнет или упадет в обморок?
— Один-два еще куда ни шло, но шесть! Полагаю, вы вели весьма беспорядочный образ жизни.
— Вы правы, я уже далеко не молод.
— Вы и не выглядите молодым, — заметила Элинор.
— Полагаю, титул уже не кажется вам столь заманчивым.
— Все зависит от вас. Вам придется приложить кое-какие усилия, чтобы увлечь и обольстить вашу избранницу. Вы намерены признать своих детей?
— Я не могу этого сделать, не женившись на одной из их матерей.
— И как их много?
— Дорогая леди Элинор, этот разговор не для посторонних ушей. Не будем привлекать внимания. Давайте прогуляемся и поговорим?
Глянув в сторону, она встретила любопытные взгляды леди Фибблсуорт, стоящей рядом с графом Бисселбейтом. Безусловно, встреча Элинор с герцогом Вильерсом вызывает интерес всего Лондона, особенно если принять во внимание слух о том, что он спешно подыскивает себе невесту. Послав в толпу несколько натянутых улыбок, она доверила свою руку герцогу.
— Насколько я понимаю, этих детей вам подарили ваши любовницы, — сказала Элинор.
— О да, — ответил он. — Они от моих четырех любовниц. Вы когда-нибудь видели эти римские бани?
— Они будут открыты для публики только после реставрации, — ответила Элинор. — Плитка находится в плачевном состоянии.
— Надеюсь, вам ведь известно, что герцогский титул позволяет игнорировать правила, написанные для многих? — спросил он, сворачивая на аллею сада, ведущую к баням.
— Мой отец герцог, — ответила Элинор, — и он в высшей степени щепетилен во всем, что касается соблюдения правил. Жизнь высоких особ подчинена правилам и ритуалу.
— Я говорю о тех правилах, которые написаны для простых смертных, — ответил Вильерс.
— И он весьма щепетилен в отношении незаконнорожденных детей, — холодно продолжила Элинор.
— Так и должно быть, я сам с некоторых пор ощущаю свою вину.
Бани были окружены фалангой стражи в униформе, но при приближении герцога Вильерса солдаты сдвинулись, освобождая проход. Элинор с любопытством оглядывалась по сторонам. Когда-то эти античные бани окружала стена, но затем она пала и была заменена живой изгородью сирени, которая теперь не цвела.
Герцог вел ее по земле, усеянной разбитой плиткой. Элинор отняла у него руку и наклонилась, чтобы рассмотреть плитку. Она подняла один из черепков, покрытый синей глазурью с серебряными арабесками.
— Какая прелесть! — воскликнула Элинор.
— Этот превосходный индиго всегда был очень редок и высоко ценился, — откликнулся Вильерс. — Как удачно, что вы заметили этот осколок. Кажется, он здесь единственный. Очень жаль.
Вздохнув, Элинор осторожно опустила его на прежнее место.
— Вы хотите взять его с собой?
— Разумеется, нет. Мы на благотворительном балу в пользу восстановления этих бань, а не разграбления. Насколько мне помнится, король назвал это забытое, долго остававшееся в запустении место национальным достоянием. Неужели вы хотите, чтобы я растаскивала ценнейшую мозаику? — Она ускорила шаг.
Аллея освещалась немногими факелами. Звуки менуэта, наигрываемые оркестром, стихали по мере того, как они удалялись вглубь меж разбитых колонн.
— Сами бани должны скрываться где-то здесь, — произнес Вильерс, снова завладев ее рукой и ведя ее по ветхим мраморным ступенькам к расщелине.
— Я чувствую какое-то восхитительное тепло, — произнесла Элинор, с удовольствием вдыхая влажный воздух, поднимавшийся снизу. — Как это прекрасно! Смотрите, это похоже на пурпурное море.
Внизу, виднелся огромный квадратный бассейн, заставленный большими пуфами по краям. Все пространство воды, до последнего дюйма, было выстлано свежими фиалками. Смешиваясь с теплой водой, они издавали замечательный аромат.
— Я слышал, что Элайджа планирует здесь приватную вечеринку для самых близких друзей, — произнес Вильерс у нее за спиной.
— Элайджа? — переспросила она, обернувшись.
— Герцог Бомон.
— Ах да, разумеется.
