Но Чери было не до нее. Она уставилась на купюру, лежавшую на ее ночном столике. Купюра была меченой. Глаза Бенджамина Франклина были замазаны черным, словно он, как и человек, сидящий рядом на стуле, пытался скрыть свою личность.
Боже, во что она вляпалась?
Клиент снял ее на углу Бурбон-стрит в одном квартале отсюда. Она не зазывала его, он обратился к ней сам. Чери окинула его взглядом, и ей показалось, что он в полном порядке. Тогда она назвала свою цену, и он, не торгуясь, согласился.
Она привела его сюда, в убогую квартирку, которую делила еще с двумя девушками, и предназначенную именно для «работы». Ее настоящая жизнь проходила совсем в другом месте, вдали от Французского квартала, за озером.
На секунду и мысли Чери перенеслись туда... Она подумала о своей пятилетней дочери и о предстоящем сражении в суде с бывшим мужем за ребенка. Никто в Ковингтоне не знает, чем занимается Чери, чтобы сводить концы с концами, и никто не должен узнать. Иначе она проиграет суд, и ей запретят любые контакты с единственным ребенком.
Теперь она уже понимала, что поступила опрометчиво. Слишком уж странным и взвинченным выглядел клиент. Об этом можно было догадаться хотя бы по тому, как он нервно сжимал меж указательным и большим пальцем бусинки четок и как часто пульсировала жилка у его виска.
Чери подумала про пистолет, который хранился в ящичке ночного столика. Если дело обернется совсем плохо, она притворится, что потянулась за сотенной бумажкой, дернет на себя ящичек, схватит оружие, парня припугнет, а сотню присвоит. Пусть только попробует пикнуть.
– Почему бы тебе не прилечь со мной? – предложила Чери, раскинувшись на потертом льняном покрывале, и улыбнулась, насколько хватило умения, завлекающе.
Жара донимала ее. Она не ожидала, что клиент как-то отреагирует на приглашение, сделанное формально. Однако он встал и шагнул к кровати.
– Раздень меня.
Его приказной тон и сама просьба никак не покоробили ее, а скорее даже обрадовали. Наконец-то все пошло по обычному сценарию, Ладно. Значит, он не из породы «созерцателей».
Часики тикали, время шло, но она, разумеется, не спешила. Привстав с ленивой медлительностью, Чери не торопясь расстегнула пуговицы и освободила его от рубашки. Ее взгляду открылись могучие плечи и грудь, казалось, слепленная из одних мускулов и покрытая завитками темных волос. Она занялась его джинсами, но тут он тронул пальцем крестик, свисающий на цепочке с ее шеи.
– Что это?
– Это... подарок от моей дочки... на Рождество.
О боже! Неужто он захочет его отнять?
– Тебе потребуется сделать еще кое-что.
Он расправил четки и надел их ей на шею. Бусины еще хранили жар его пальцев, она явственно почувствовала это. Может быть, он взаправду священник, только с придурью?
В ее мозг опять заполз страх. Надо бы сказать ему прямо сейчас, чтобы он проваливал.
– Вот так лучше. – Он переступил через спущенные джинсы и трусы и шагнул к ней.
Узкий, как щель, его рот растянулся в довольной гримасе. Он был готов заняться делом, хотя времени оставалось в обрез.
– Потрогай меня!
Его тело было совершенным. Смуглое, крепкое, идеальных пропорций... все, только не член, Он висел, как тряпка, – слабенький и жалкий.
Чери провела пальцем по его груди, и он привлек ее к себе и принялся целовать холодными, бесчувственными губами, повалил на кровать, вдавил в тощий матрас. У нее было правило – никаких поцелуев в губы, но она махнула рукой на принципы, лишь бы скорее покончить со всем этим.
– Ты забыл снять это. – Она потянулась к его темным очкам. Сильные пальцы сжали ее запястье, как клещи.
– Не смей!
– Боишься, что я тебя опознаю?
Может, он какая-нибудь знаменитость? Чем черт не шутит, раз он так хорош собой. Ведь и про Тома Круза писали, что он с вывихами.
– Просто не трогай. – Он не сразу выпустил ее руку из стальных тисков.
– Хорошо-хорошо, не буду...
Она поцеловала его в щеку и отправила свои пальчики в путешествие по рельефным буграм его мышц. Он дернулся и плотнее прильнул к ней. Чери заработала со всем старанием, перещупала на нем все, какие только знала, эрогенные места. Но все впустую. Сколько бы Чери ни прилагала усилий, используя все ухищрения из своего арсенала, он только елозил на ней, а меж ног у него так ничего и не шевельнулось.
«Ну давай же, давай, заводись, парень!» – мысленно твердила она. В уши ей назойливо лез голос ведущей ток-шоу. Доктор Саманта была близка к завершению своей надоедливой болтовни и, как обычно в конце передачи, разглагольствовала о различиях между любовью и похотью, о пронизанной эротикой атмосфере Нового Орлеана, жаркого города, расположенного в дельте могучей реки, вблизи от горячих карибских вод.
Клиент тоже отвлекся на голос ведущей. Может быть, передача раздражает его и этим объясняется отсутствие эрекции?
