дверью прозвенел звонок. Славко прижался ухом к двери. За ней послышался женский голос. Дверь открыла домработница.
— Писатель дома?
— Нет, но скоро будет. Заходьте!..
Посетители вошли и, не разговаривая друг с другом, присели на стулья.
Вскоре раздался звонок, и в прихожей появилась жена писателя, Мария Александровна.
— А, это вы! — сказала она, узнавая в молодом человеке по кличке Славко знакомого. — Чего ж вы здесь сидите? Заходите в квартиру!
Ромко зашел вторым и, заглянув в соседний кабинет, вздрогнул. Там перед уже тронутым красками холстом сидел, углубившись в свою работу, невысокий человек. Довольно быстро сообразив, что это художник и рисует он портрет хозяина квартиры, Ромко несколько успокоился. Как это выяснилось значительно позже, он тогда подумал: «Значит, убивать будем большого человека, раз его портреты рисуют…»
В это время раскрылась наружная дверь и в комнату вошел Галан. На поводке у него была черно- белая овчарка карпатской породы.
— Добрый вечер! — увидев гостя по кличке Славко, сказал Галан. — Что-нибудь снова случилось?
— Случилось, — поспешно ответил Славко. — Придирается ко мне снова директор института Третьяков за то, что я пожаловался вам на него…
— Как так — придирается? — удивился Галан.
— Ну, подкопы ведет всякие. И я боюсь, как бы он не отчислил меня… Нельзя ли на него управу найти?
— Конечно, можно, — засмеялся писатель. Он спустил с поводка овчарку.
Собака, разъезжаясь на лапах по скользкому, хорошо натертому паркету, подбежала к сидевшему в кресле Ромко и стала обнюхивать его карман, в котором лежал пистолет.
Ромко отшатнулся.
— Она не кусается? — испуганно спросил он жену Галана.
— Нет, он добрый пес. Джим… Только не любит тех, у кого есть оружие.
— Все равно, прошу, пани, уберите собаку! — взмолился напарник чернявого.
Хозяйка увела Джима в кухню. Славко решил продолжить беседу:
— А вы, пане письменник, напишите про нашего директора в журнал «Перец».
— Зачем? Это слишком мелкое дело для журнала.
— Лучше бы написать. Директор будет лучше относиться к студентам, — канючил Славко, подмигнув своему напарнику.
Тот понял: сегодня диверсия не состоится.
— Извините, хлопцы. Меня ждет художник. Мария, напои ребят чаем, а я пойду.
Мария Александровна принесла чай и печенье, присела к столу. Еще недавно она сама была студенткой одного из художественных институтов Москвы и понимала, что значит для студента, живущего на стипендию, лишний завтрак.
Перед тем как попрощаться, Ромко зашел в кабинет писателя, оглядел его.
А на улице, когда они шли вниз по Гвардейской к трамвайному парку, поглядывая с опаской на серое здание областного Управления Министерства государственной безопасности, Славко тихо и со злостью сказал:
— Что сдрейфил? Ты никогда не убивал?
— Приходилось… Но как же здесь убьешь без шума? Видел, сколько людей было? Придется в другой раз…
На углу улицы они расстались.
Так избежал на этот раз уготованной ему смерти Ярослав Галан.
Сейчас можно назвать подлинными именами, убирая кавычки и раскрывая псевдонимы, назначенных националистическим подпольем убийц Ярослава Галана, хотя продолжительное время по условиям конспирации сами они не знали подробностей друг о друге.
Кличка «Славко» была присвоена сыну греко-католического священника, бывшему воспитаннику Львовской духовной семинарии Илларию Денисовичу Лукашевичу, который еще с 1944 года был связан с националистами.
Уже в 1946 году под влиянием Гринчишина семнадцатилетний попович, на вид такой кроткий и смиренный, дает согласие вступить в организацию украинских националистов. Гринчишин организует ему встречу с «проводником» ОУН по кличке «Буй-Тур» и опытным бандитом-террористом по кличке «Лебидь». Попович Илларий становится активным участником националистического подполья. Несколько раз он распространяет антисоветские листовки в селе Збоища, в котором тогда проживал: листовки призывали население сорвать выборы в Верховный Совет Украины.
Осенью 1947 года Илларий тем не менее поступает учиться во Львовский сельскохозяйственный институт, чтобы получать образование на средства народа и той самой Советской власти, которая была ему ненавистна. И здесь сказалась двуличная, иезуитская натура молодого волонтера ОУН.
Щепанский («Буй-Тур») передает Илларию через его старшего брата Мирона задание — собрать нужные бандитскому подполью сведения о профессорско-преподавательском составе и студентах сельскохозяйственного института. Делается это неспроста. Зарубежные центры националистов требуют от своей агентуры, оставленной гитлеровцами в западных областях Украины, вести борьбу за каждую юную душу, отрывать молодежь от всего того нового, что принесла Советская власть, запугивать молодых людей и их воспитателей любыми способами и прежде всего слухами о неминуемой третьей мировой войне, в которой украинским националистам «помогут англичане и американцы».
Молодого поповича хвалят. Он получает задание собрать самые подробные сведения о писателе Ярославе Галане. Илларий обращается к давней приятельнице их семьи, литератору Ольге Дучиминской, расспрашивает ее о том, как живет Галан, каковы его привычки, получает у Дучиминской номер его телефона. Именно от Дучиминской Илларий узнает, что Ярослав Галан по натуре человек добрый, отзывчивый, всегда помогает людям и к нему как к депутату городского Совета попасть не трудно. Тогда и рождается у поповича та фальшивая легенда, по которой он потом проникает в дом писателя.
Илларий вместе с братом идет на Гвардейскую. Прогуливаясь перед высоким домом, где живет писатель, они изучают балкон его квартиры, обвитый диким виноградом, осматривают подходы к этому дому.
Илларий чертит подробный план дома. (Ранее он его сфотографировал.) Все это Мирон Лукашевич передает «Буй-Туру» (Щепанскому) и «Оресту» (Гринчиншну) — двум националистическим вожакам.
В первой половине августа 1949 года Илларий посещает квартиру Ярослава Галана, но его не застает. Он уехал в Закарпатье. Дома только жена писателя и домашняя работница — Евстафия Довгун. Побеседовав с ними, Лукашевич ушел.
В конце августа Илларий снова появляется на Гвардейской. Галан уже вернулся из поездки. Дома Лукашевич застает жену писателя, ее сестру и мать, приехавших погостить из Москвы.
Лукашевич знакомится с Ярославом Галаном и говорит ему:
— Я слышал: вы — добрый человек, пан писатель, и помогаете всем, кто попал в беду. Наш лесохозяйственный факультет, где я учусь, закрывают и на его базе собираются создать лесомелиоративный факультет. Мы, студенты, и я в том числе, очень огорчены. Мы никогда не собирались стать мелиораторами. Все наши хлопцы рвутся перейти в Лесотехнический институт. Нас примут туда, но директор Сельскохозяйственного института Третьяков никого отпускать не хочет. Уперся — и все! Помогите…
Ни сам Галан, ни его близкие не подозревали, что просьба эта — легенда, придуманная в бандитском подполье. Легенда, по которой Лукашевич должен был проникнуть в дом писателя.
Галан обещает студенту сделать все, что сможет.
На следующий день они встречаются у здания Львовского областного комитета партии на Советской улице. Галан идет в обком просить за Лукашевича. Выходит он из здания довольный.
— Все в порядке, друже! Вас кто-то понапрасну напугал. Будете и впредь учиться на
