По течению

Дэн. Жаль, что вы черпаете сведения о своих друзьях из сухих газетных строчек. Впрочем, так поступают все умные люди: чертополох, всасывающий по капле скудную почвенную влагу, выносливее подсолнечника, черпающего жизненные силы от солнца. Там, где взошел чертополох, не расти подсолнечнику. А по мне, подсолнечник куда красивее!

Марион. Конечно, чертополоху с подсолнечником не ужиться. Но и глупцу с умным человеком в одной компании делать нечего. По мне, так лучше умные. Они, по крайней мере, ведут себя прилично. Вы могли бы быть полюбезнее с дамой. (Отходит от пианино, садится па кушетку, берет в руки книгу).

Дэн. Простите. На меня тоже действует ночь. Так же, как и вам, лезут в голову всякие мысли.

Марион. Какие же?

Дэн. Все больше вопросы. Их так много, что не на все я нахожу ответ. Почему я такой никчемный — подобно сухому суку, влекомому течением жизни? Почему молодежь обходит меня? Почему меня, тридцатидевятилетнего мужчину, умного, талантливого, с нерастраченной жизненной энергией, никто не воспринимает всерьез? Ведь я-то знаю, что на многое способен. Из меня бы вышел превосходный редактор — с десяти до трех я бы утрясал дела Вселенной, я бы мог стать народным трибуном — я бы понимал, о чем говорю, и верил бы в то, что проповедую. А кто я на самом деле? Газетный репортеришко, которому платят по полтора пенса за строчку — вру, мадам, иногда и по два.

Марион. Какое это имеет значение?

Дэн. Какое это имеет значение? А какое имеет значение, чей флаг развивается над Беджаия[1] — наш или французский? А ведь для того, чтобы решить спор, мы проливаем кровь. Какое имеет значение, что за звезда указует нам путь? Однако мы до боли в глазах всматриваемся в темное небо, тщась отыскать ее. Зачем нам Северный полюс? И все же утлые суденышки бороздят неспокойный океан, пытаясь пробиться сквозь арктические льды, отмечая свой путь грудами белых костей. С жизнью стоит перекинуться в картишки, в этом есть глубокий смысл. Игра стоит свеч — хотя бы потому, что она укрепляет мышцы твоей души. Я бы хотел попытать счастья.

Марион. Так что же вам мешает?

Дэн. Я остался один. Зачем мне стараться? Куда девать выигрыш?

Марион (выдержав паузу). Что она была за человек?

Дэн. Она похожа на вас. Бывают мгновения, когда я проклинаю тот день и час, когда повстречал вас на своем пути. Вы заставляете меня думать о себе, а эти мысли, признаться, не из приятных.

Марион. А эта женщина, похожая на меня, — с ней ваша жизнь сложилась бы иначе?

Дэн. Вне всякого сомнения!

Марион. Расскажите мне про нее. У нее было много недостатков?

Дэн. Достаточно, чтобы за них любить ее.

Марион. Но она, наверняка, была доброй?

Дэн. Достаточно доброй, чтобы быть женщиной.

Марион. Это может означать либо все, либо ничего.

Дэн. Для меня это значит все. На свете не так уж и много женщин.

Марион. Не так уж и много? А вот экономисты утверждают, что нас избыток.

Дэн. Ни в коей мере! Настоящую женщину днем с огнем не найдешь. Вот почему у каждой настоящей женщины так много поклонников.

Молчание. Затем Марион встает. Они не глядят друг на друга.

Марион. Разговор наш принял серьезный оборот.

Дэн. Говорят, так всегда бывает, когда мужчина вступает в диалог с женщиной.

Марион (направляется к выходу, но на полпути останавливается в замешательстве). Можно мне вас спросить?

Дэн. Прошу вас Рад хоть чем-то быть вам полезным.

Марион. Если бы — если бы вам опять повстречалась женщина, которую вы смогли бы уважать, стали бы вы ради нее — если бы она того захотела — стали бы вы тогда бороться за то место под солнцем, что принадлежит вам по праву, чтобы она могла гордиться тем, что вы — ее друг, чтобы она почувствовала, что не зря прожила свою пустую жизнь?

Дэн. Слишком поздно! Старой кляче только и остается, как стоять у забора и смотреть, как несутся вскачь молодые рысачки. Порой во мне еще просыпаются былые помыслы о славе — особенно когда пропустишь стаканчик-другой винца — а винцо у Гарри, дай ему Бог здоровья! — отменное. Но сегодня утром… (Горестно машет рукой, и конец фразы становится ясным без слов).

Марион. Значит, она уже не в силах помочь?

Дэн. Ему уже ничто не поможет, остается только пожалеть. Но, дорогая моя, не тратьте свою жалость на несчастного влюбленного — не станете же вы жалеть ребенка, который плачет оттого, что ему не дают луну? Луна — прекрасная вещь, из-за нее можно и поплакать.

Марион. Я рада, что похожа на нее. Я рада, что повстречала вас.

Она подает ему руку, и он, пожав, не сразу ее отпускает. Затем они удаляются.

Конец

[1] Город в Северной Африке (ныне Алжир).