Вспоминая слова заклинаний, Максим спустился по лестнице вниз на платформу, уселся на скамейку, с усмешкой глядя на уходящие в темноту рельсы. Похоже, ночь – никого нету.
Рядом, на соседней скамеечке, валялась газета. Максим не поленился, полюбопытствовал… Так, ничего особенно интересного: спорт, политика, уголовная хроника. Суд… «Суд над похитителями людей». И большой портрет Сетнахта! И тех двух бритых парней, его сообщников. Ну ничего себе – быстро же дело дошло до суда!
И что там пишут?
Прищурив глаза, Макс вчитался в мелкие буквицы: ого! парни получили по пятнадцать лет! А двое других членов шайки – в том числе и одна девушка – признаны невменяемыми… Помещены в закрытую психиатрическую клинику… Туда и дорога!
Жаль Петосириса… Хочется верить, его достойно похоронили. И интересно, где сейчас Якбаал? Впрочем, черт с ним. Гораздо важнее другое… тот…там… в Питере… Он где сейчас? И жив ли? Все ли как прежде?
– Месье… Э, с вами все в порядке?
Макс быстро обернулся: служитель. Уборщик в оранжево-синей униформе. Лиловый белозубый негр.
– Да, все в порядке, спасибо. – Максим лучезарно улыбнулся. – Вы не дадите мне телефон позвонить?
Вообще для Парижа – странная просьба. Однако служитель не отказал, протянул свою дешевую трубку.
Так… набрать собственный номер… Ну, ответь же, ответь!
– Да?
И что сказать?
– Я слушаю, кто это?
И что спросить?
– Слушайте, пожалуйста, перезвоните, вас не слышно!
– Максим, это ты?
– Да, я… А кто вы? Послушайте, а не вы ли…
– Хватит зря болтать. Береги отца и… Поздравляю с победой!
Глава 18
Два сокола
Все, что его величество совершил против этого города, против того жалкого врага и его жалкого войска, было увековечено…
Штольня. Узкая, едва протиснуться. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Темно и жарко. Лишь где-то впереди слабый намек на прохладу. Легонькое такое дуновение. И плеск. Плеск волны! Что там? Подземная река? Если так, то…
Она! Макс протиснулся, обдирая в кровь локти, и увидел перед собою дрожащий свет факелов… Вот снова плеснула волна – шумно; так бывает, когда одновременно десятки гребцов опустят в воду весла. Караван? Да, он самый…
Затаившись за выступом горной породы, фараон смотрел, как несколько барок с воинами и вельможами осторожно пробирались по заметно сузившемуся и забитому камнями руслу, как кормчие, перекрикиваясь, промеряли шестами глубину, как отражались в черной воде желтые дрожащие звезды – горящие факелы.
Вот барки прошли, и никто не обратил внимания на Максима, да не очень-то он и был заметен. Дождавшись, когда скроется в темноте последнее судно, молодой человек прыгнул в реку и поплыл против течения, в Хат-Уарит. Раз корабли спокойно прошли из города, то уж он-то тем более сможет проплыть. Хотя, признаться, это было непросто: то и дело на пути попадались камни, царапали острыми краями ноги. Иногда река резко мелела, и тогда пловец устраивал отдых, просто шел по грудь или по пояс в воде. Шел, пока не выбрался к свету…
Храм огненных демонов был взорван, и пещера сильно изменилась, хорошо хоть, ее не засыпало совсем. А еще очень может быть, что те люди, что сейчас бежали – именно бежали! – на барках, заранее послали рабов расчистить путь. Так ли то было иль нет – не важно, главное, можно было пробраться в город, подняться, выбраться… что Макс и сделал, завидев проникающий сверху свет.
Осторожно протиснулся меж аккуратно обтесанных известняковых глыб, остановился у мощных деревянных ворот… весьма знакомых.
И тут же присел, пропуская над головой стрелу. Отменная реакция кандидата в мастера спорта по боксу выручила юного фараона и на этот раз. Пропев над головою, стрела обиженно ткнулась в одну из глыб и сломалась.
– Бешеные вы крокодилицы! – заругался Макс. – Может, сначала спросите, кто идет, а уж потом будете стрелы метать?
– А ты кто? А ну назовись, иначе, клянусь Баалом и Сетом…
– Башкой своей дурной поклянись! Я Джедеф-шардан, из сотни славного Паисема, может, ты, ослище, про такого слыхал?
– Джедеф?! – говорящий – один или с товарищами, бог знает, сколько их там было, – прятался за глыбами точно так же, как и Максим. – Знаем сотника Паисема… Стой где стоишь. Сейчас о тебе доложим.
– Только больше не стреляйте, а то неуютно как-то, – пошутил Макс.
– Не будем, но и ты не двигайся.
С минуту все было тихо, а потом… А потом вдруг загремел, казалось, на всю пещеру очень даже знакомый чуть хрипловатый, с некоторою насмешкою голос:
– Это кто тут называется славным именем Джедефа-шардана?
– Пиатохи?! – несколько расслабленно улыбнулся молодой человек. – Пиатохи, дружище, это ты, что ли?
– Ха! Джедеф! Воистину – так, клянусь Сетом… Так что ты там засел, дружище? Ты же не ящерица, чтоб лазить между камней?
– Людишки у тебя уж больно ретивые, – покидая свое убежище, проворчал Макс.
Толстяк кладовщик нисколько не изменился… да и как он мог измениться за столь короткое время… Впрочем, кто знает, сколько здесь прошло времени.
– Ты где ж пропадал, дружище Джедеф? – Обнимая «наемника», Пиатохи расхохотался. – А у нас тут, знаешь, много чего изменилось, и в первую очередь – хозяева города. Царь и все его приближенные исчезли! Представляешь, ушли с отборным отрядом воинов, бросив город на милость богов.
– Кажется, я видел их по пути, – усмехнулся Макс. – Да и пусть убираются, думаю, не особо-то тебе их и жаль.
Кладовщик махнул рукой:
– Да не жаль, конечно. Только вот что получается: эти ушли, те – южане – еще не пришли… А как же собственность? Под чьими законами? Под чьим словом? Да ни под чьим… Вот я сюда и перебрался… с верными людьми. Не ровен час – вывезут камень, вон его тут сколько напилено.
– Так все же на стенах!
– Ага, на стенах, как же! Будто ты не знаешь наших жителей, Джедеф! Станут они проливать кровь за хека хасут – жди! Ты же вот не стал. Нет уж – ловкие люди сейчас, воспользовавшись смутой, займутся своими делами… А я вот лучше постерегу свое! Кстати, мы с тобой так и не составили договор относительно этого владения. – Круглое лицо Пиатохи вдруг враз сделалось подозрительным и злым.
– Не тревожься, – поспешно успокоил Максим. – Каменоломни меня нисколько не интересуют. Дарю!
– Тогда, может, составим папирус?
– Папирус? А у тебя что, здесь и писцы есть?
