каменной плитой. Убрав ее, археологи с удивлением обнаружили нетронутую усыпальницу.
Усыпальница оказалась достаточно обширной: 9 метров в длину и 7 в высоту. Стены были украшены рельефными изображениями людей в ресьма архаичном облачении (сейчас считают, что это — девять Повелителей Ночи в теологии майя). На полу лежали две нефритовые фигурки и две прекрасно вылепленные головы. Но интереснее всего был сам саркофаг. Он был покрыт огромной четырехугольной крышкой, украшенной искусно сделанными рельефами. А внутри саркофага исследователи обнаружили настоящую сокровищницу майя. Прежде всего они обратили внимание на отлично сделанную нефритовую «посмертную маску». Украшениями тому, кто был здесь похоронен, служили также серьги из перламутра и нефрита, несколько ожерелий из нефритовых бус и нефритовые перстни. Большие нефриты (jade) были положены на руки и в рот — по обычаям майя и ацтеков, очень похожим на китайские. Все это было сделано великолепно. Нефритовая маска — лучшая из до сих пор найденных подобных предметов; но всего замечательнее была сама крышка саркофага.
Паленкская крышка весит около 5 тонн и слишком велика, чтобы переместить ее из усыпальницы, где она пребывает и сейчас. Много внимания ей уже уделяли ученые и студенты, пытавшиеся разобраться в ее сложной системе загадочных изображений. Наибольшую известность получила интерпретация швейцарского писателя Эриха фон Дэникена. В книге «Колесницы богов» он высказал гипотезу о том, что загадочная фигура в центре крышки — это космонавт, который сидит в кабине звездолета. Конечно, подобное заявление было отрицательно воспринято археологами. Они смогли установить, что в этой усыпальнице был похоронен выдающийся правитель Паленке, царь Солнечный Властитель Пакаль, который скончался в 683 году н. э. в возрасте 80 лет; но не было ни малейших оснований считать, что он или кто бы то ни было в тогдашней Мексике видел космический корабль, не говоря уже о том, что им управлял. Подобно более ранним теориям, связывавшим майя с Атлантидой, Древним Египтом или Израилем, эти идеи фон Дэникена остались науровне спекуляций. Но они соответствовали настроениям публики 1960-х годов, и его книга тогда стала бестселлером. Мексиканским археологам тогда не раз приходилось сталкиваться с такими тенденциями, крышка из Паленке на время превратилась в символ теорий фон Дэникена. Неудивительно, что его последователи насторожились, когда в 1992 году Морис Коттерелл, побывав в Мексике, выдвинул новую, пусть и не лишенную противоречий, теорию, касающуюся этой крышки.
Многие загадки майя до сих пор не разгаданы. Откуда они явились? Для какой цели соорудили свои памятники? Почему поспешно покинули свои великолепные города? Эти вопросы до сих пор не дают покоя исследователям и гостям Паленке и других городов майя. Археологи дали ответы на многие вопросы; особенно это касается расшифровки календаря майя. Но их реальные мотивы пока не нашли полного объяснения. Кажется, крышка из Паленке нам поможет в этом, и, похоже, мы стоим на пороге решения этой задачи.
ГЛАВА 2
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ МАЙЯ О ВРЕМЕНИ
Конечно, полное разрушение культур древней Мексики нанесло непоправимый ущерб культурологии. Многие документы, памятники, даже и языки оказались утраченными в период испанского завоевания, так что о культуре древних майя мы многого уже не узнаем. И все же последние два столетия отмечены немалыми достижениями; многое удалось восстановить, вернув из исторического небытия. Лишь часть этой работы была проведена самоотверженными любителями, такими как Стефен, Модели или Шарней. Значительный вклад в изучение и расшифровку текстов майя внесли и- другие исследователи. Пожалуй, особую роль здесь сыграла такая колоритная личность, как уже упоминавшийся Брассер де Бурбург. Теперь академики презирают его за веру в существование древней Атлантиды, но ведь это был образованнейший человек, принятый в высших кругах тогдашнего европейского общества. Правительство Наполеона III поручило ему даже написать книгу о Юкатане. Иллюстрации же к этому тексту были выполнены графом Вальдеком, которого сегодня также воспринимают довольно скептически из-за его концепции «диффузий». Он не считал культуру майя вполне самобытной, полагая, что они многое переняли у халдеев, финикийцев и других восточных народов. Вальдек, по-видимому, был очень работоспособным человеком, потому что трудился около года, изучая и зарисовывая руины Паленке, причем четыре месяца жил в походных условиях, в здании, которое и теперь известно как Дом счета. Он, очевидно, был оригиналом: говорят, что в сто лет этот человек женился на 17-летней девушке, а еще отдавал много сил приготовлению хрена, который ел в течение шести недель каждой весной.
Подобные рассказы, видимо, немало занимали сплетников, что же касается опубликованных иллюстраций Вальдека, то они вызывали всегда множество нареканий из-за неточностей в изображении. Его рабочие зарисовки, которые сейчас хранятся в Библиотеке Ньюберри, в Чикаго, отличаются очень высоким качеством. Поэтому вполне вероятно, что, работая над опубликованными литографиями, он приспосабливал их к вкусам публики, которой хотелось романтических образов, наподобие тех, что содержались в известном «Описании Египта»[31]. Откуда ему было знать, что в дальнейшем исследователям культуры майя потребуются точные изображения памятников, которые помогли бы в их работе? Да если бы и знал, то, скорее всего, ответил бы, что наука — не его стихия, что он художник и у него свое видение вещей.
Что до Брассера, то он родился во Франции в 1814 году. Начал он с карьеры среднего беллетриста, но потом (примерно к 30 годам) понял, что достичь чего-то в жизни можно, лишь имея связи. Брассер поступил на церковную службу вовсе не из особой религиозности, а ради карьеры. В прошлом веке образованный джентльмен мог без особых затруднений стать аббатом. Это звание часто вовсе не было связано с обязанностями священнослужителя, но зато очень подходило людям, которые хотели стать учителями детей знати или же, как Брассер, любили рыться в церковных архивах. Как мы видели, он потрудился основательно и, в частности, в 1862 году сделал достоянием публики «Сообщение о делах в Юкатане» епископа Ланды, а также два упомянутых выше сборника текстов, объединенных ныне в «Мадридский кодекс». Он изучил и третий сборник текстов, касающихся майя, опубликованный в издании Кингсборо в 1831–1838 годы.
Ознакомившись с «Сообщением» Ланды, Брассер смог приступить к расшифровке трех сборников текстов майя. Прежде главное препятствие состояло в том, что никто не знал ключа к иероглифам майя. К тому же многие считали, что эти «примитивные» индейцы неспособны выражать сложные идеи в письменной форме. Но работа Ланды в археологии майя сыграла роль Розеттского камня[32], и можно представить волнение Брассера, когда он понял это. Прошел 41 год с тех пор, как другой француз, Жан Шампольон, опубликовал свою расшифровку египетских иероглифов на основе анализа надписей Розеттского камня, и Брассер надеялся сделать нечто подобное.
В то время уже было известно, что ацтеки и майя пользовались двумя календарями. В первом год состоял всегда из 260 дней и назывался «тцолкин», а во втором «нечетный год» состоял из 365 дней. Брассер в «Сообщении» отыскал таблицу с названиями дней в календаре «тцолкин», которых было 20. Более того, рядом с каждым названием по-испански стоял соответствующий иероглиф майя. Взволнованный исследователь понял, что перед ним календарный словарь, ключ к пониманию счета времени индейцев майя. Теперь он мог заняться и анализом текстов, содержащихся в сборниках.
Он также открыл (хотя и не знал, что это открытие уже было сделано другим исследователем, Константином Рафинеском), что майя использовали точки и черточки для записи цифр. Цифры от 1 до 4 обозначались точками, пятерки — черточками, число 6 — черточкой с точкой, а число 13 — двумя черточками и тремя точками над ними (рис. 5). Структура обоих календарей, как и принцип взаимодействия
