вид открывался оттуда. Кто-то бросил сгоряча: латовская школа. Но это недолго продержалось. Никаких примерных событий в Ивановой жизни не нашли. Школу назвали именем какого-то большевика. Теперь и это прошло.
Как все рухнуло в одночасье! Точно стальные опоры в государстве заменили незаметно высохшей глиной. Пропал Союз. Не стало дружбы народов, светлого будущего. А их никогда и не было, наверное. И люди приняли новые глобальные перемены так же безропотно, как в семнадцатом году большевиков. А вообще-то когда-нибудь народ играл свою роль? Или судьбу его всегда определяли князья, великие и малые?
'А все-таки я одолел тебя, злосчастный двадцатый век, — подумал он злорадно. — Я тут, а скольких нет!' И он опять вспомнил Ивана: он всегда мерялся с ним судьбой, когда хотел себе что-то доказать.
След Ивана затерялся под Москвой. Оттуда прислали похоронку. После Московской битвы. Правда, потом возник слух, будто последнее письмо пришло из Польши. Но это вряд ли. К тому времени в Синево не осталось никого из молодых. К кому тогда Иван обращался? И кого звал?
