далеко обходить. Не хватит времени, и нас перестреляют, пока мы будем бродить вдоль этой паршивой реки. Надо найти место здесь.
Долл безразлично пожал плечами:
— Жаль, что не могу вам помочь, сержант. В тот день мы не шли в лощину.
— Ага. А вы не нарвались тогда на чарли?
— Нет.
— Какого же черта вы искали?
— Чарли.
— Значит, вы сачковали.
— Нет, сэр. Мы ходили, искали, но ничего не нашли и вернулись назад.
— Вы сачковали, — повторил сержант.
— Это почему?
— Потому что чарли хотели, чтобы вы ничего не нашли. Вот почему.
— Они тоже ничего не нашли. Мы благополучно вернулись домой.
— Больно ты умный! Они, может быть, все время следили за вами, выжидая подходящий момент.
— Возможно. Хорошо, что мы унесли ноги, пока они выжидали.
— Ты здесь не для того, чтобы спасать свою шкуру, Долл, а для того, чтобы найти противника и уничтожить его.
— Я стараюсь изо всех сил, сержант.
— Старайся лучше. — Сержант оборвал разговор и опять повернулся к реке: — А ты что думаешь, Томас? — Он указал на юг: — Похоже, что там впереди мели, а на том берегу густая трава. Она быстро нас прикроет.
— Как скажете, сержант, — отвечал капрал Томас. Сержант внимательно поглядел на него:
— Хорошо. Пошли. Держитесь на таком же расстоянии, когда пойдем по берегу. Если противник откроет огонь, забирайтесь в траву. И держи это чертово радио сухим, Томас.
— Слушаюсь, сэр.
Сержант встал на ноги, пригнувшись к земле. Мы последовали его примеру. «Вот оно как, — подумал я. — Значит, чарли там дожидаются». Я чувствовал, как из меня сочится пот. Только в одном я был уверен — что не обмочу со страха штаны: каждая капля воды из моего тела вытекала через поры.
Сержант Стоун медленно пошел вдоль берега.
— Стойте, сержант, — прошептал Долл. — Вернитесь! Властный тон его голоса заставил сержанта возвратиться.
— В чем дело?
— Чарли! — Долл указал на север.
Сквозь колеблющиеся заросли травы мы увидели в сотне ярдов черную фигурку, медленно двигавшуюся по берегу реки.
— Ложись и не шевелись! — скомандовал сержант. Он опустился на колени и поднял винтовку. То же сделали и другие. Мне захотелось зарыться в землю, но я заставил себя прицелиться.
— Не стрелять! — скомандовал сержант, — Пусть подойдет.
Черная фигурка медленно приближалась под прицелом наших пяти винтовок. Было так тихо, что я слышал каждый звук: щебетание птиц, плеск воды, шелест травы. Пот заливал мне глаза, заставляя моргать. Я держал чарли на прицеле, но не мог удержать ствол. Меня била дрожь, кружилась голова. Хотелось встать и убежать. Я молил бога, чтобы чарли исчез, чтобы он повернул и пошел назад, но он все приближался.
Когда он подошел ярдов на пятьдесят, я впервые как следует разглядел врага.
— Да это мальчишка! — выпалил я.
— Заткнись! — проскрипел сержант сквозь зубы. — Он идет прямо на нас. Может быть, удастся взять подлеца живым. Не стрелять, если он сам не напросится.
Винтовка в моих потных руках весила сто фунтов. Я опустил ствол. Разве нужно пять человек, чтобы убить десятилетнего мальчишку в черной пижаме? Таким он был в моих глазах — мальчишкой, который бесцельно бродит по берегу, пропуская речной ил между пальцами ног. Я не спускал с него глаз. Казалось, он не подозревал об опасности. Через каждые несколько шагов он наклонялся плеснуть речной воды в лицо.
Блонди и все остальные застыли на корточках рядом со мной, направив на мальчишку винтовки. Они представлялись мне совершенно нереальными, да и сам я казался себе нереальным. Всего четыре месяца назад я был в приюте и заполнял формы для вступления в армию. А сейчас лежал в ожидании, готовясь принять участие в убийстве десятилетнего мальчика. Разве он угрожал моей жизни? Разве он мой враг? Два часа назад я был дураком. Неужели я и сейчас дурак или у меня галлюцинации? Нет, отвечал я себе, я здесь, во Вьетнаме, в этой дымящейся от пара долине. Я уверен в этом, потому что мое тело обливается потом. А этот мальчик есть мальчик. Он живет здесь и гуляет по берегу реки. Почему бы ему не гулять? Но разве он не знает, что идет война? Я глупо хихикнул, но тут же подавил смех. Четырем солдатам с автоматическими винтовками было не до смеха, и они были такими же реальными, как солнечный жар, как текущая река, как колышущиеся травы и как этот мальчишка, выдавливающий ил между пальцами. Но, черт возьми, если я не сумасшедший, значит безумен кто-то, стоящий за нашими спинами.
А мальчишка все приближался. Его внимание целиком поглотила река. Сняв свою соломенную шляпу, — он опускал ее в воду, потом вынимал и разглядывал. Он повторил эту операцию несколько раз. Мальчик старался поймать шляпой мелкую рыбешку. Каждый раз его лицо выражало разочарование, но он, не унывая, продолжал свое дело. Чем ближе он подходил к нам, тем более хрупким казался. Худой, костлявый парнишка в болтающейся пижаме. В пяти ярдах от нас он остановился, разглядывая высокую траву, преграждавшую проход вдоль берега. Его личико нахмурилось в нерешительности. Наша неподвижность в этот момент была невыносима. Сержант осторожно положил винтовку на землю. Остальные держали мальчика на прицеле. Тот подался вперед, решив лучше пробиться через траву, чем входить в воду, и попал в лапы сержанта Стоуна, подпрыгнувшего, чтобы схватить свою жертву.
— Ах ты, паршивец! — радостно воскликнул сержант.
Он бросил мальчика на землю, сильно сжал рукой его горло и уселся на него верхом. Это произошло так быстро, что мальчик не успел даже крикнуть, а теперь пальцы сержанта, сдавившие ему горло, гарантировали, что он будет молчать. Все столпились вокруг сержанта. Я неохотно присоединился к ним, не в силах противиться необъяснимому колдовству. Сержант торжествовал по поводу своей добычи. Мальчик смотрел в наши лица полными ужаса глазами. Он не мог еще осознать внезапную перемену в своем положении.
— Что вы собираетесь с ним сделать, сержант? — спросил капрал Томас.
Сержант Стоун свободной рукой вытащил из-за пояса нож.
— Собираюсь перерезать ему горло.
Он поднял нож, чтобы мальчик мог его видеть, и приставил ему к подбородку. Мальчик плотно зажмурил глаза. Из-под его век потекли слезы.
— Погоди, сержант. Может быть, он знает реку и проведет нас на тот берег, — предложил капрал Томас.
Стоун бросил на него сердитый взгляд:
— А ты говоришь по-гукски, Томас?
— Нет, сэр.
— Я говорю, сержант, — вмешался Долл.
— Ты что, смеешься надо мной, умник?
— Я не смеюсь. Я изучал языки и научился немного по-вьетнамски.
— Ты?
— Это так же точно, как то, что вы — начальник этого патруля. Отпустите его горло, и я с ним поговорю.
— Он может разинуть глотку и навлечь на нас вьетконговцев со всей этой собачьей долины. Об этом ты подумал?
— Не думаю, сержант, особенно с ножом у горла. Капрал Томас, может быть, прав. Разве от нас не
