она поддалась на шантаж Дэвисона, исчезло. Стоя с Николасом на пороге Катиной комнаты, она наблюдала, как девочка читает вслух гувернантке. Катя не видела ее. Залюбовавшись красивым милым ребенком, Кэролайн осознала, что всем сердцем любит ее, как свою собственную дочь.
Она сделала шаг вперед.
— Катя, душенька моя!
Девочка вскочила, уронив книгу, радостно вскрикнула, бросилась к Кэролайн и обвила ее ручонками. Кэролайн крепко прижала ее к себе.
— Я так тосковала о вас, мисс Браун! Мне было ужасно одиноко!
— Я тоже тосковала, — улыбнулась Кэролайн.
— И бедный папа тоже. — Катя взглянула на отца. — Он был очень опечален, когда вы уехали. Почему вы бросили нас? Кэролайн растерялась.
— Наверное, потому, что очень люблю вас обоих.
— Но так не бывает! Вы уехали из-за мамы, правда? — Взгляд умных карих глаз был испытующим, но не осуждающим. — Мне очень жаль твою маму, — шепнула она девочке. Николас попросил гувернантку удалиться.
— Ты все правильно поняла, моя умница, — сказал он Кате.
Кэролайн не знала, следует ли ему говорить дочери всю правду.
— Мама была очень больна, — печально объяснила Катя. — Она не хотела никого видеть. — Голос у девочки задрожал, и она печально улыбнулась. — Правда, мама меня и раньше не любила.
— Что ты, что ты, дорогая! Она любила тебя… по-своему, — возразила Кэролайн.
— Я понимаю, — согласилась Катя. — Но прошу вас, по-едемте домой вместе с нами, пожалуйста!
Кэролайн очень хотелось ответить «да», но она не смела взглянуть на Николаса.
— Попытаюсь, — ответила она.
Они ужинали за великолепно накрытым столом, рассчитанным не менее чем на шестнадцать персон. Николас сидел во главе стола, Кэролайн — напротив. Катя ушла спать.
Кэролайн понимала, что князь наверняка заметил, как она встревожена, и боялась выложить ему все, если он спросит, что с ней случилось.
— А как поживает Коппервилл? — улыбнулся Николас.
— Я позволила ему отдохнуть.
— Почему?
— Мне больше не доставляет удовольствия писать об экстравагантном поведении богатых и титулованных особ.
— А жаль. Ведь твои остроумные замечания всегда бывали уместны и попадали в цель. Уверен, они не только забавляли читателей. Социальная сатира играет весьма важную роль в нашей жизни.
— Этого сатирика больше не существует. Теперь я пишу роман.
— Вот как? — удивился Николас.
— Он называется «Беженцы». Его героиня — молодая англичанка, оказавшаяся по воле злой судьбы в России во время наполеоновского нашествия. — Кэролайн пожалела, что начала рассказывать о романе, поскольку в ней нарастало раздражение.
— Эта молодая женщина, вероятно, влюбилась, потому что иначе не было бы романа, — заметил Николас. Кэролайн кивнула.
— В романе, надеюсь, счастливый конец?
— Нет. — Кэролайн опустила глаза. — Конец романа печален. Она возвращается в Лондон и доживает свой век в одиночестве, отказав всем, кто предлагал ей руку и сердце.
Николас поднялся. Слуга тут же бросился к нему и подал трость.
— Что-то мне не нравится твой роман. — Николас подошел к Кэролайн. — Понимаю, ты оскорблена тем, что произошло. Но у тебя нет для этого оснований. Это случилось не по моей вине.
— Если никто из нас ни в чем не виноват, пойду-ка я лучше домой.
— Черта с два! — Николас, быстро притянув девушку к себе, отыскал ее губы.
Он целовал ее так жадно, что Кэролайн вся напряглась, готовая воспротивиться, даже ударить его. Потом что-то изменилось. И она больше не злилась на Николаса. Кэролайн была в обиде на судьбу, на Господа Бога, на весь свет, но Николаса любила. А он скоро уедет, узнав о ее предательстве, и она больше никогда не увидит его. Ее тело и губы вдруг стали мягкими и податливыми.
Застонав, князь начал осыпать поцелуями ее лицо, глаза, щеки, подбородок. Теперь уже Кэролайн отыскала губами его губы. Желание захлестнуло ее горячей волной.
Ни он, ни она не заметили, как исчезли слуги. Они остались одни.
— Будь моя воля, я подхватил бы тебя на руки и отнес в свою спальню.
Кэролайн улыбнулась.
— Лучше уж я пойду туда с тобой рука об руку. — Дрожа всем телом от предвкушения счастья, она подала Николасу трость.
Кэролайн лежала в объятиях Николаса, положив голову ему на грудь. Удовлетворение и радость быстро сменились напряжением. Будь проклят этот Дэвисон! И отец тоже. Они загубили ее жизнь.
Николас, приподнявшись на локте, посмотрел на нее.
— Какая же ты красивая! — Он обвел взглядом ее обнаженное тело. — И мне очень нравится, что волосы у тебя теперь до плеч.
— Может, отрастить их подлиннее?
— Но когда они были короткими и ты прятала их под мужской треуголкой, мне это тоже нравилось. — Николас заглянул в ее глаза. — Тебя что-то тревожит? Боишься принять решение? Прошу тебя, не думай сейчас об этом. Размышляй сколько угодно. Я готов ждать и надеюсь, ты примешь мое предложение.
— Хорошо. — Кэролайн проглотила комок в горле. — Меня тревожит решение, которое предстоит принять. — Она закрыла глаза, чтобы они не выдали ее.
Он погладил ее по голове.
— Ты говорил, что скоро уезжаешь в Бреслау?
— Да, у меня там важное дело.
— Государственное? — спросила она, стараясь не выказывать особого интереса.
— Да, это так. Но не спрашивай меня больше ни о чем, потому что поручение носит конфиденциальный характер. — Николас пропустил сквозь пальцы светлые пряди. — И не говори никому, в том числе и отцу, куда и когда я уезжаю.
У нее болезненно сжалось сердце. Он уезжает в Бреслау, несомненно, для переговоров с Пруссией, и ей необходимо разузнать все подробности.
— Это действительно государственная тайна? — Кэролайн усмехнулась.
Его рука замерла.
— Не государственная тайна, а дело конфиденциального характера.
Поняв, что Николас что-то заподозрил, Кэролайн перевела разговор на другую тему.
— После этого вернешься в Лондон?
— Только в том случае, если ты не поедешь со мной в Бреслау.
Кэролайн смутилась. Ведь Дэвисон требовал, чтобы она поехала с князем и шпионила за ним. Но Кэролайн не могла пойти на это. Она должна разузнать все сейчас и молить Бога, чтобы этого было достаточно для спасения жизни отца. А потом она навсегда уйдет из жизни Николаса.
— Что с тобой, Кэролайн? Она села и покачала головой. — Я устала. День был очень утомительным. Может, немного поспим?
Мысль ее напряженно работала. В соседней комнате Кэролайн заприметила секретер. Если Николас прибыл с официальным поручением, наверняка где-то должны храниться инструкции или записки. Чем быстрее она сделает то, что от нее требуется, тем лучше. Скорее бы все закончилось! Тогда, оставшись одна, она будет оплакивать свою любовь.
— Хорошо. — Князь, задув свечи, обнял ее и прижал к себе.
Кэролайн уже не успокаивалась в его объятиях, не наслаждалась ощущением близости с ним. Прислушиваясь к дыханию Николаса, она ждала, когда оно станет глубоким и ровным и он заснет.
Ее страшило будущее. Вот если бы можно было остановить время!
