– Десять лет назад граф уехал в добровольную ссылку на остров Барбадос, но теперь он уже в Лондоне. Вернулся, чтобы жениться на мне, – горестно вздохнула девушка.
Оливия облизнула внезапно пересохшие губы. Ей отчего-то было не по себе.
– Этому следует только радоваться, разве нет, моя милая? – слабо улыбнулась она.
– Я выхожу замуж за человека, который убил собственного брата! Чему уж тут радоваться? – опустила голову Сьюзен.
Оливия не нашлась с ответом.
Глава 2
Луна светила ярче, чем обычно. Держа Анну за руку, Оливия устало брела к дому. Позади них шла Сьюзен. Несмотря на свое чудесное спасение, она совсем пала духом и всю дорогу тихо плакала.
Оливия шла молча, сосредоточенно размышляя над возможными последствиями бурных событий ночи. Когда перед ними возникли очертания графского дома, она вздрогнула. Покидая его, она думала только о том, чтобы спасти невинную девушку от смерти, а теперь главное – вернуться незамеченными. Интересно, что сказал бы Арлен, увидев всю троицу в мокрой насквозь одежде и без обуви? К тому же Анна и Оливия были в ночных рубашках. Наверняка муж потребует вразумительных объяснений. Оливия еще крепче сжала руку Анны.
Перед ступенями, которые вели на террасу, все трое остановились.
– Сьюзен, ступайте вперед и постарайтесь никого не разбудить. – Оливия слабо улыбнулась удрученной горем девушке. – Кстати, мне кажется, вам не следует рассказывать о событиях этой ночи никому, даже родителям, – многозначительно добавила она.
Сьюзен равнодушно пожала плечами.
– Ваш жених не так уж плох, – неожиданно для самой себя пояснила Оливия.
– Откуда вы знаете? – подняла голову Сьюзен. – Просто вы самая добрая женщина на свете, поэтому готовы защищать любого, даже убийцу. – Помолчав, она добавила: – Может, позавтракаем вместе, миледи? Завтра мы уезжаем в Лондон. – Ее губы снова скривились, словно она едва сдерживала слезы. – Там ждет мой жених…
– С удовольствием позавтракаю с вами, дорогая, – улыбнулась Оливия. – Не стоит вешать нос, все будет хорошо.
Сьюзен кивнула и стала подниматься на террасу. За ней волочились мокрые юбки. Через несколько секунд она скрылась в доме.
– А вдруг папа проснется? – со страхом прошептала Анна, прижимаясь к матери.
– Ну же, не будь глупой, – с наигранной бодростью отозвалась Оливия.
И в это мгновение ей показалось, что в одном из окон на втором этаже мелькнул огонек свечи. Нет, только не это! Если кто-нибудь застанет их с Анной в таком виде среди ночи, что она скажет в свое оправдание? У нее учащенно забилось сердце. Скорее бы Арлен возвращался в свой Лондон!
– Идем, – прошептала Оливия, беря Анну за руку.
Они быстро поднялись на террасу и прошли в дом через дверь, которую Сьюзен оставила для них открытой. Гостиная тонула во мраке. Оливия ничего не видела перед собой, поэтому вперед пошла Анна. Оставалось лишь удивляться той легкости, с которой слепая девочка вела свою мать через заставленную мебелью комнату. Наконец обе оказались в коридоре.
И тут их встретил Арлен, державший в руке зажженную свечу. Оливия замерла на месте.
Арлен молча разглядывал мокрую, растрепанную жену в ночной рубашке и тонком батистовом пеньюаре. Потом перевел взгляд на такую же мокрую и растрепанную дочь.
– В чем дело? – грозно спросил он, окидывая жену похотливым взглядом.
Анна инстинктивно прижалась к матери, и та обняла ее за плечи. Ложь легко скользнула с ее губ:
– Анна бродила во сне. Я зашла к ней в детскую, чтобы проверить, все ли в порядке, но обнаружила пустую постель. Арлен, она упала в чашу фонтана! Слава Богу, не утонула.
Анна действительно не умела плавать.
Арлен продолжал молча разглядывать жену. Оливия почувствовала, как внутри у нее все сжалось от страха и недобрых предчувствий. Внезапно она осознала, что мокрая ночная рубашка плотно облепила все ее тело, обрисовывая все изгибы и выпуклости. К тому же мокрый батист стал почти прозрачным… Уже много лет Арлен не прикасался к своей жене, но сейчас жадно смотрел на ее грудь.
– Значит, ты нырнула вслед за ней, – хрипло произнес он, снова глядя в лицо Оливии.
Теперь ее била мелкая дрожь. Ей нестерпимо хотелось хоть чем-нибудь прикрыть свою вынужденную наготу. После рождения Анны Арлен потерял всякий интерес к жене как к женщине, однако при одном только воспоминании о том, как грубо и больно его руки тискали ее нежное тело, Оливии стало дурно.
– Ты превратилась в зрелую женщину, Оливия, – неожиданно произнес Арлен. – Теперь у тебя уже не только кожа да кости…
– Я бы хотела подняться к себе и переодеться, – перебила его Оливия.
– Постой, – властно оборвал ее муж, глядя на свою дочь. Анна унаследовала от отца поразительную красоту, однако, на взгляд Оливии, красота Арлена была испорчена злым и жестоким сердцем, скрывавшимся за внешней привлекательной оболочкой. – И давно это у нее? – холодно спросил он, не сводя глаз с девочки.
Почувствовав недоброе, Оливия еще крепче прижала ее к себе.
– У детей такое часто бывает… Многие встают и ходят во сне, но с возрастом все проходит, – поспешно
