Но Медведь-толстосум решил не сдаваться и, набравшись храбрости, крикнул:
— А ты кто такой, чтобы мне указывать и вмешиваться не в свои дела? Иди своей дорогой и оставь меня в покое, если тебе дорога жизнь!
— Ах! Не уходите, сеньор, — взмолилась Хулия. — Защитите меня!
— Молчи, — прорычал живодер, стиснув руку девушки.
Хулия вскрикнула от боли.
Незнакомец не стал дольше ждать. Словно тигр, бросился он на живодера, вырвал у него из рук нож и швырнул негодяя на землю, прежде чем тот успел опомниться. Медведь-толстосум вскочил и, даже не оглянувшись, пустился наутек, приговаривая:
— Господи Иисусе, спаси нас! Это сам дьявол, сам дьявол!
— Пойдем, дитя мое, — сказал незнакомец, обращаясь к помертвевшей от ужаса Хулии. — Пойдем, я провожу тебя до дому.
Сама не зная почему, девушка прониклась доверием к неизвестному ей человеку и, не произнеся ни слова благодарности, смело оперлась на его руку.
Незнакомец рассмотрел при свете луны отнятый у живодера нож и с презрением отшвырнул его прочь.
Оба молча направились к селению.
— Мы пришли, спасибо, сеньор, — проговорила девушка.
— Это твой дом, дитя мое?
— Да, сеньор. Прощайте.
Хулия отошла от незнакомца, но внезапно вернулась и застенчиво спросила:
— Как вас зовут?
Незнакомец на мгновение заколебался, но потом, как бы решившись, сказал:
— Джон Морган.
— Джон Морган?
— Да, но храни это в тайне. Прощай. — И, не произнеся больше ни слова, он быстро удалился.
IV. ОХОТНИКИ
Антонио Железная Рука взбирался по крутой тропинке в гору с такой легкостью, будто шагал по устланному коврами гладкому полу; вслед за ним весело бежали борзые. По временам он останавливался и замирал в глубокой задумчивости. Но не усталость прерывала его путь, а воспоминание о Хулии.
Вдруг псы тихонько зарычали и насторожились. Однако охотник был погружен в свои мысли и продолжал путь, не обращая на них внимания.
Собаки снова забеспокоились, и тут наконец Железная Рука очнулся.
— Эй, Тисок! Что случилось? Что с тобой, дружище? — спросил он, наклонившись к собаке.
Борзые принюхивались, повернув головы на юг.
— Что-то там происходит, — пробормотал охотник. — Эти твари никогда не ошибаются. — И он проверил, заряжен ли мушкет.
— Почем знать, может, кто из чужих заблудился в лесу. Пойти взглянуть, все равно спать уже не придется.
Антонио сжал в руке ружье, свистнул собак и ласково сказал:
— Пошли, малыши, пошли!
Собаки сорвались с места и бросились напрямик сквозь чащу, поминутно оглядываясь назад, словно желая убедиться, что хозяин следует за ними.
Первое время они бежали, не придерживаясь точного направления и беспокойно принюхиваясь. Но вот они напали на след и помчались вперед, пригнув головы к самой земле.
Теперь охотник потерял собак из виду; они скрылись среди бурелома, и только слышно было, как трещали под их лапами сухие ветки. Антонио шел следом, стараясь не отставать. Вдруг раздался неистовый лай.
— Разошлись не на шутку! — воскликнул охотник и, приготовив мушкет, со всех ног помчался туда, где заливались борзые.
Выбежав на небольшую прогалину, он сразу понял, в чем дело.
У подножия могучего гуаякана огромный бык отражал нападение Мастлы и Тисока, которые яростно скакали вокруг, пытаясь вцепиться зубами в его бока. Прижавшись крупом к стволу, бык поворачивал из стороны в сторону тяжелую голову, увенчанную мощными острыми рогами, грозя ударом, но ни на секунду не отрываясь от дерева.
Собаки увертывались от рогов и снова бросались на приступ, отчаянным лаем призывая охотника.
— Что за невидаль! — удивился Железная Рука. — Бык не бежит, а стережет дерево, словно часовой, да и псы никогда так из себя не выходили.
Обогнув лужайку, Антонио встал прямо против быка.
«Отсюда я попаду без промаха, — подумал он. — Только бы собаки оставили его на минуту в покое».
— Тисок, Мастла, сюда! — крикнул охотник. Он свистнул, и борзые, услышав знакомый сигнал, бросились к нему.
Бык, избавившись от преследования, не покинул своего поста. Напротив, он поднял голову и уставился горящими глазами на юношу.
Охотник с поразительным самообладанием вскинул мушкет и, медленно приподняв дуло, на мгновение застыл.
Сверкнула красная молния, грянул выстрел и, раскатившись по лесу, замер в глухих зарослях. Бык ринулся вперед и рухнул у ног охотника — пуля попала ему прямо в лоб. Собаки, сорвавшись с места, набросились на быка.
— Слава пресвятой деве Марии, избавившей меня от опасности, — неожиданно раздался мужской голос с вершины дерева, служившего прикрытием быку.
Охотник поднял глаза и увидел, что с дерева не без труда пытается слезть какой-то человек.
— Кто вы? Что с вами случилось? — спросил Железная Рука.
— Кто я? Неудачник, попытавшийся заняться чужим ремеслом. Не подоспей вы вовремя, мне бы конец пришел.
На человеке был охотничий костюм, а лицо его скрывалось за кожаной маской.
— Однако вы охотник? — спросил Железная Рука, указывая на его одежду.
— Нет, упаси меня бог. Я надел этот костюм просто из прихоти, и, клянусь всевышним, больше уж этого не случится.
— А что же вы сейчас собираетесь делать?
— Принести вам свою благодарность и отправиться обратно в селение, откуда мне и выходить-то не следовало.
— Ладно, идите с богом.
— Не хотите ли продать вашего быка? Ведь он ваш, раз вы его убили.
— Хочу. Цену вы, очевидно, знаете.
— В таком случае отметьте тушу, а завтра утром я за ней пришлю.
Железная Рука вытащил короткий нож, отрезал у быка уши и, протянув их покупателю, сказал:
— Ну вот, теперь он ваш.
— Отлично. Деньги получите завтра в таверне «У черного быка». А как вас зовут?
— Меня называют Железная Рука, — ответил юноша.
Тут собеседник вздрогнул, словно его укусил скорпион.
— Что с вами? — спросил охотник.
— Ничего, ничего. Нездоровится. Должно быть, от волнения и ночной сырости.
— Возможно, — согласился юноша. Он снова зарядил мушкет, с невозмутимым воинственным видом вскинул его на плечо, свистнул собак и скрылся в лесу, не произнеся более ни слова.
Мнимый охотник остолбенел, сжимая в руке бычьи уши.
— Вот поди же! — воскликнул он. — Сущие чудеса! Думал ли я, что меня спасет тот самый человек, у которого я чуть было не отбил девчонку. О, если бы он знал, то наверняка всадил бы пулю в мой лоб и уши
