Она росла и воспитывалась в одном из детских приютов, организованных Орденом в Борисове-на-Онеге. Додолки научили ее грамоте и арифметике. Девочка была некрасива на личико, но опекающая ее мать Заряна разглядела в дурнушке будущую красу и решила, что наилучшей долей для сиротки во взрослой жизни будет работа горничной. Там, возможно, и парня какого-нибудь доброго встретит… Так мать Заряна говорила Забаве, и у девочки не было причин не верить опекунше.
Росла Забава смышленой и бойкой на язычок. Немудреную науку, требующуюся горничной для четкого исполнения своих обязанностей, постигала хорошо. А в невеликое свободное время, когда в приюте все было вымыто и убрано, когда младшие дети накормлены и уложены, а старшим разрешалось еще не спать, Забава с удовольствием читала сказки. Особенно ей нравились сказки о взрачных юных волшебниках, влюблявшихся в дурнушек и силой своего Таланта делавших своих избранниц писаными красавицами. Юные волшебники снились ей чуть ли не каждую ночь, беремями бросались к ее ногам, тут же признавались в любви, и утренний петух прерывал сны на самом прекрасном месте – когда ее вели под венец.
В приюте, где жила Забава, юных волшебников не было (сироты мужеского пола воспитывались только в приютах волхвовата), но в конце концов роль волшебника выполнила природа. Забава расцвела на личико, приобрела стройную фигуру, с достаточным в нужных местах количеством округлостей. И узнала, что волшебники не женятся. После этого желание соблазнить волшебника превратилось у юной девушки в навязчивую идею.
Она и не догадывалась, что идея эта возникла у нее не самопроизвольно, что мать Заряна исподволь, осторожно внедряла это желание в пылкое сердце своей воспитанницы. Как не знала и того, что мать Заряна выполняла персональное задание предводительницы Ордена. Не ведала девица и о том, что в разных концах княжества такие забавы воспитывались в приютах додолок в немалом количестве. Когда Забаве исполнилось семнадцать, мать Заряна устроила ее горничной в одну из высокородных борисовских семей. Глава семьи не был волшебником, и смазливая статная горничная быстро привлекла его внимание. Забава была приучена к тому, что исполнение прихотей хозяев входит в прямые обязанности прислуги. И потому, когда через пару месяцев глава семьи зажал новенькую горничную в темном углу и принялся тискать ее тугие перси, Забава отнеслась к этому как к неизбежному злу, присущему ее работе. Она просто вырвалась из рук хозяина и пообещала рассказать о его притязаниях хозяйке. Та была ревнивой мегерой, и хозяин тут же дал рукам окорот. Забава, однако, понимала, что, узнав о случившемся, хозяйка первым делом избавится от предмета, к которому вожделеет муженек. Поэтому выполнять данного хозяину обещания девушка вовсе не собиралась – работа ее куда как устраивала, платили хорошо, и времени свободного, которое Забава по-прежнему тратила на чтение (теперь уже романов о любви), было немало.
Прошло еще два месяца. Хозяин убедился, что супруга ни о чем не ведает, и легко понял, почему промолчала горничная. Осмелев, он снова взялся за свои притязания. Обжимашки в темных углах Забава переносила стоически, но однова хозяин, застукав ее в кладовой, завалил горничную на старую кушетку и принялся задирать на ней юбки. Будучи физически крепкой, Забава молча отбивалась, рассчитывая выйти из пикового положения без особого шума. Однако хозяин оказался гораздо сильнее своей горничной, а Забава не собиралась предавать свою главную мечту. И потому, почувствовав прикосновение к своему животу его мерзкого упругого обнаженного корня, завопила так, словно ей вонзили острый нож.
Естественно, ревнивая хозяйка устроила жуткий скандал. За пределы дома он, правда, не вышел, но Забава вылетела оттуда с треском. Ей было обещано, что работы в Борисове она опосля случившегося ввек не найдет, что хозяйка лично позаботится об этом.
Мать Заряна встретила ее в приюте тепло, попеняла на неосторожность, поругала этих падких на сладкое высокородных жеребцов, которые хотят от молоденьких девушек лишь одного, пообещала найти воспитаннице работу в другом городе.
Забава умылась слезами на ее плече, а выплакавшись и успокоившись, уснула, так никогда и не догадавшись, что мать Заряна прекрасно знала наклонности бывшего хозяина своей воспитанницы (сама когда-то с ним спала, покудова ревнивица не застукала – потому и пришлось уйти в приют), и что работа Забавы у прелюбодея была всего лишь профессиональным испытанием.
Посмотрев, как улыбается во сне юная горничная, впервые столкнувшаяся с мужицкими притязаниями на ее тело, мать Заряна пошла сочинять письмо предводительнице Ордена. Вскоре предводительница узнала, что воспитанница матери Заряны успешно прошла испытание, не пожелав отдаться простому – пусть и высокородному! – смертному.
Через седмицу опосля возвращения в приют Забава узнала, что нашелся родной брат ее утонувшей матери дядя Берендей, служащий экономом у чародея Смороды.
Берендей и в самом деле был дядей Забавы, и это было матери Заряне известно очень давно – с тех пор, когда была еще жива утопленница. Знала она и о том, что Берендей проклял связавшуюся с додолками сестру, но характером отличается добрым и отзывчивым. Как ведала и о том, что Берендей Сосна женат на женщине с бесплодным чревом. И потому еще десять лет назад опекунша Забавы прекрасно просчитала все варианты.
В результате Берендею Сосне через третьих лиц было сообщено о существовании племянницы и о случившемся с нею конфузе. В результате воспылавший родственными чувствами – весьма смахивавшими на отцовские – дядя Берендей поговорил со своим хозяином, зная, что с этой стороны невинности племянницы ничего не грозит. В результате Забава Соснина попала в столицу и принялась выполнять спланированное еще десять лет назад матерью Заряной задание, о котором не имела ни малейшего понятия.
Забава представляла себе нынешних волшебников совершенно не такими, каким оказался чародей Сморода. Он вовсе не был юн. Он вовсе не был взрачен. Он вовсе не собирался оказывать новой служанке косметические услуги – и не потому, что Забава в них не нуждалась.
Более того, он в конце дня был совершенно непереносим.
Однако многочисленные сказки и романы, читанные-перечитанные на сон грядущий, подготовили плодоносную почву. Зерна, посеянные в душу впечатлительного ребенка любимой воспитательницей, проросли. А горячие девичьи слезы, обильно залившие подушку в первый же вечер, заставили эти ростки взойти. К тому же, чародей Сморода носил то же имя, что и Забавина мать, а боги никогда не допускают зряшных совпадений… Словом, на третий день после появления в доме чародея Забава намару втюрилась в нового хозяина.
Первое время она старалась не афишировать своей любви. Потребность заботиться заложена богами в каждую женщину. К тому же забота о хозяине входит в профессиональные обязанности любой прислуги. И потому Забаве было нетрудно скрывать зародившееся в ней чувство. Помогало и то, что глаза ее были покудова обычными. Но даже обычные глаза быстро привлекут чужое внимание, когда при утренней встрече с хозяином в них загорается особое, присущее лишь влюбленным сияние, сияние, которое не гаснет потом целый день, а вечером – когда вы уже лежите в своей постели – превращается в жгучие слезы.
Шила в мешке не утаить. И потому Забава скоро стала замечать, как с подозрением поглядывает на нее дядя Берендей, как шушукаются за ее спиною слуги, как неодобрительно покачивает головой тетя Стася.
Лишь чародея не интересовало, что происходит с его новой служанкой. Он равнодушно встречал по утрам ее сияющий взгляд. Он не обращал ни малейшего внимания на то, что, подавая ему завтрак, обед или ужин, она слишком часто касается его плеча упругими персями. Он принимал ее восхищенные улыбки, как должное – ведь она была одной из служанок, а он членом палаты чародеев.
Поначалу отсутствие внимания к ней со стороны волшебника удивляло Забаву – по поведению предыдущего хозяина она уже прекрасно понимала, как действует на мужчину прикосновение женской груди. Потом странное равнодушие стало ее возмущать, и теперь она смотрела на чародея с вызовом, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить. В конце концов и нагрубила бы, кабы не страшилась, что он выгонит ее, и она уже больше ввек не увидит его, такого холодного, такого далекого, такого равнодушного… Выдержки ей хватило ненадолго. И начались слезы – в самое неподходящее время, безо всякой видимой причины, на грани истерики.
Вот тогда не выдержал и Берендей. Однова вечером, когда Забава готовилась ко сну, он заявился в
