– Завтра над ним начинается суд. В крепости Кастель-Санта-Анджело. Я не разглашал этих сведений, чтобы не привлечь внимания сторонников Золотого войска. Так что суд состоится и вынесет обвинение в колдовстве. Ведь вы знаете, что этот благородный лорд – маг и принадлежит к запрещенному рыцарскому ордену тамплиеров, которые окопались в Англии на земле Арнонкуров. Он, конечно, не признается – слишком для этого благороден. Но есть свидетели: некто Симон Мальвиль и другие. Например, добрейший доктор из Ареццо... как бишь его... ах да, Якопо Москато. Его мы тоже убедили дать свои показания. Можно даже привлечь младшего брата нашего сира. Именно так. – Кардинал придвинулся ближе. – Господин Ги оказал нам немало услуг. И не только в деле под Ареццо. – Конти повернулся к узнику, и на его лице появилась мстительная улыбка. – Он передал ваши планы де Кюси и, как видите, это принесло нам огромную пользу. А взамен попросил очень малого: не трогать вас без надобности – и сразу пошел на сговор. И это естественно: ведь приманка не что иное, как могущественное княжество. Если юный наследник герцога Анжуйского обретет власть над Королевством обеих Сицилии, а я расширю на него свое влияние, что, поверьте, в нужное время будет сделано, мечта господина Ги легко осуществится. Ведь к тому времени он передаст в мои руки огромные богатства Бельдана Арнонкура. Я выполню договор и сделаю его великим князем, а слово нарушу только в одном – не сохраню жизни его старшего брата. – Конти заговорил вкрадчивым голосом: – К сожалению, ты слишком несговорчив и слишком чтишь отжившие идеалы. Ты не понял, насколько изменился мир. Церковь должна быть единой. Двойное папство – в Риме и в Авиньоне – убийственно. Порождает воровство, приводит к власти неимущих и глупцов. Они смеются над нами. Единство должно быть восстановлено любыми средствами.
Бельдан ничего не ответил. Он не смотрел на кардинала, потому что все его внимание было поглощено Франческой.
– Нам пора, – пренебрежительно сказала она. – Я видела достаточно, ваше преосвященство. Ваши гости скучают без вас. Только вот еще что: могу я присутствовать на суде?
– Конечно, графиня, – с явным удовольствием ответил кардинал. – Процессы против колдунов открыты для широкой публики. Таков закон, и мы выполняем свой долг.
Франческа кивнула. Она сделала шаг вперед и долго, изображая презрение, смотрела на Бельдана. Наконец повернулась, пошла к выходу и вдруг пошатнулась. Кардинал быстро пришел ей на помощь.
– Вам плохо?
– Нет.
По полу пробежала крыса, задержалась на середине темницы и без боязни посмотрела на них. Франческа поежилась.
– Давайте уйдем.
Нечего размышлять и переживать. Сорвавшиеся с губ кардинала слова не откровение, а всего лишь подтверждение догадки. Но все это теперь не важно. Ги был где-то в далеком прошлом.
Бельдан слушал, как стихали шаги Франчески, но о ней он старался не думать. Только не теперь. Он и так вспоминал о ней постоянно: слышал ее смех, ощущал прикосновения, мысленно целовал и наконец решил, что умрет от желания. Представлял, что они в Бельведере. Вот она откусывает от спелой груши, вот он ласкает ее волосы, ее груди, ее божественные бедра. Купает ее, одевает. Дарит ей кольца, драгоценные камни и дорогие наряды и вместе с ней радуется осенним цветам. Пробует мед и гладит по головке детей. Своих детей. Тело гнило в вонючей дыре, а ум стремился к очарованию любимой. И так каждый день.
Он достаточно ее узнал, чтобы у ворот Рима понять: она почти его простила. Прочитал это по ее лицу, разгадал ее желание – связать свое будущее с ним. Не Бланш и не Ги ее будущее, а он. Иногда Бельдан думал: если бы их путь оказался хоть на лигу длиннее, Франческа поняла бы собственные чувства. И позвала бы его обратно. Вера в это давала силы во время пыток. И вот теперь все рухнуло. Сначала Ги, теперь она. Лучше бы он умер, прежде чем разгадал самых близких ему людей.
Франческа заодно с кардиналом Конти.
Бельдан с силой ударил кулаком по мокрому камню стены. Он не думал, что у него еще сохранилось столько сил. Но тут же сказал себе, что гнев бессмыслен. Единственное, что осталось в жизни, – это его долг. И с удовлетворением подумал, что свой долг он всегда честно выполнял.
Рука скользнула к полу и внезапно нащупала предмет, которого раньше не было в темнице. Он подобрал заинтересовавшую его вещь, поднес к коптившему тусклому фонарю и не поверил глазам. На ладони лежал перстень Дуччи-Монтальдо. Перстень Оливера, который Франческа поклялась не снимать с пальца до возвращения брата.
И вот сняла и почему-то оставила ему.
Когда они подъезжали к монастырским воротам, Ги едва держался в седле и почти не мог управлять конем. Франческа настолько беспокоилась о Бельдане и была так взбешена, что с удовольствием выцарапала бы ему глаза, а потом свалила бы вину на цыган. Сам Ги наверняка бы не понял, кто его обидчик. Он был настолько пьян, что, по совести, его следовало бы оставить в монастырских стенах. Однако Франческа помнила, в каких условиях находился Бельдан, и ее совесть молчала.
Пусть добирается домой как хочет. В конце концов, он каждый день ездит по римским закоулкам без эскорта, с одними фонарщиками. И гордится этим. Полагает, что близость к кардиналу спасает от всех напастей. И ни один вор, который дорожит своей головой, не осмелится тронуть его. «Другое дело – Бельдан, – думала Франческа. – Им управляет не страх, а слово и честь».
– До свидания, Ги, – проговорила она, не обращая внимания на его бормотание, и повернула в воротах ключ. Лошадь тихонько направилась во двор. А там, похоже, ее уже ждал конюх. Франческа обрадовалась и тут же подумала, что, так как час поздний, слуге причитается лишняя монета.
– Графиня! – Она бы закричала, если бы рот ей не зажала огромная ладонь и в ухо не прогудел властный шепот: – Это я, Кристиано. Я получил ваше письмо и сразу бросился к вам.
Франческа чуть не зарыдала от радости и, как только получила свободу, кинулась обнимать гиганта – какое счастье видеть старого друга, а не окружавших ее врагов!
– Кристиано! – По ее щекам покатились слезы. – Я его сегодня видела. Ужасно! Безнадежно!
– Вы правы. Надежды мало, – проговорил великан, когда она закончила рассказ. – Золотое войско в Рим не приведешь – Конти это знает. Для быстрого маневра улицы слишком узкие. Он успеет перевести сира в другое место. Нападение тоже не годится. Допустим, сегодня там двое, но, бьюсь об заклад, в день суда к сиру приставят большую охрану из опытных бойцов. Остается дорога на холм. Но она день и ночь запружена верными кардиналу людьми, которые связывают с Конти свое будущее. Огромная сила, если
