проклятия: великой ночи, сломанной ветки, обезьянье и могильного камня. С чего начнем?
– Если мы вычислим, с какой целью наносилось проклятье, мы сможем исключить ненужное, – сказал Краш, присаживаясь на ближайший уступ.
– Сложное вычисление, – констатировала Варвара, она снова спустилась на пол и стала медленно ходить по склепу, сжав руками виски, – чужая душа потемки, а душа Магистра вдвойне. Уравнение с бесконечным количеством неизвестных.
– Не совсем, ведь нам известны цели Таура, – напомнил Локи, – изломать посланца по максимуму и любой ценой удержать его в Ваурии. Значит, ночь и камень отпадают, они не несут физических страданий. Остается обезьянье проклятье и сломанной ветки. Одно из двух, это не так много.
– С этой точки зрения, с веткой я согласна, – сказала Варвара, – а вот обезьяны сомнительны, отсутствие основных органов чувств, конечно, неприятно, но едва ли может причинить боль.
– При условии, что ты при этом не стоишь под ударами, – между делом заметил Маг, – не имея возможности их отразить. Итак, сломанная ветка. Твой дух и разум сломлен, ты не можешь противостоять боли и отчаянию. Ты рабски покорен и принимаешь удары судьбы как должное… Мысль о побеге даже не приходит тебе в голову, ты просто выполняешь чьи-то приказы и безропотно страдаешь морально и физически, не имея сил к сопротивлению.
– Наш случай, – пробормотал Краш, – я видел посланца у столбов перед тем, как его отравили мертвой водой. Он не делал и малейшей попытки освободиться, хо-
тя спина его была черной от побоев, а плетуна не было и в помине.
– Вот как… помоги мне, Краш, я хочу видеть его спину, – они попытались приподнять Волшебника с пола, но стоило им взять посланца за руки, как в ту же секунду Краш отлетел к стене, а Локи едва устоял на ногах, получив сильнейший энергетический удар от казавшегося почти мертвым Инсилая.
– Остаются мартышки, – пробормотал Маг, потирая ладонью солнечное сплетение, – методом эксперимента выяснилось, что веток никто не ломал.
– Бей своих, чужие напугаются, – Краш, сильно приложившийся затылком в процессе полета, двумя руками держался за голову, скорчившись у стены.
– Для него сейчас все чужие, – успокоил Локи, – он слеп, глух и нем.
«Ну, что нем, слава богу, – подумала Варвара, действия бывшего ученика убедили ее в том, что он более, чем жив. – Если б дар речи у него сохранился, ручаюсь, мы с Крашем узнали бы много новых слов и затейливых словосочетаний. А ведь там, в Мерлин-Лэнде, я сидела на бочке с порохом. Силушка-то какая! Разозлился бы по-настоящему и владела бы я не домом, садом и бассейном, а воронкой от атомного взрыва на пару кварталов. Спасибо Локи, научил его собой владеть. Черт, а ведь когда Инсилай в моей мастерской ушами дымил, это ж он пары спускал, чтоб не испепелить нас вместе с нашими претензиями».
– Я к нему больше не подойду, – сказал Краш, с трудом восстановив вертикальное положение, – он Посланник Мерлина, а я простой Чародей. Испепелит и не заметит. Я его опасаюсь.
– Ладно, – Локи шевельнул рукой и Варваре показалось, что Инсилай поник на полу, хотя он и до этого лежал совершенно неподвижно. – Иди сюда, он уже не опасен.
Краш топтался у стены и помогать не спешил.
– Иди сюда, – терпеливо повторил Локи, – он без сознания.
Чародей на уговоры поддавался слабо, на приличном расстоянии ему казалось безопаснее. Огненное копье воткнулось у босых ног Краша, камни пола треснули и расползлись, открыв пылающую бездну. Полыхнуло огнем и дымом. Юноша в панике прижался к стене.
– На твоем месте я бы больше боялся живого Мага, чем полумертвого Волшебника, – громыхнул Локи, плиты пола сомкнулись, выбросив напоследок фонтан искр.
– Уже иду, – упавшим голосом сказал Краш, проклиная про себя тот день и час, когда его угораздило понадеяться на помощь Локи.
Хоть Гектор Феми и был одним из самых высокооплачиваемых адвокатов Эйра, выгодным делам он предпочитал интересные. Когда Лора выдернула его с великолепного обеда с представителями Бахнии, он ни секунды не сожалел. Белее очень редко вступал в конфликт с законом. Максимум риска – неправильная парковка и оскорбление магическим действием третьей степени. Сейчас, если верить Лоре, Белеса увели из дома в наручниках, с кучей обвинений, самым легким из которых было оскорбление муниципала при исполнении. Дело обещало быть интересным и стоило того, чтоб бросить обед с бахцами на уровне аперитива. Примчавшись в тюрьму, Гектор неожиданно натолкнулся на
молчаливое сопротивление властей. В свидании с клиентом адвокату отказывали без объяснения причин, ссылаясь на никому не ведомые поправки к гражданскому кодексу. Господин Феми предъявил удостоверение коллегии и полное издание гражданско-правового кодекса республики Эйр в тридцати трех томах, на скорую руку сотворив стеллаж с книгами прямо посреди приемной. Секретарь по связям с общественностью от новоявленной библиотеки шарахнулся, а от беседы с адвокатом отказался, сославшись на отсутствие дежурного дознавателя и сформулированного обвинения по данному делу. Теперь само собой получалось, что Белес не арестован, а всего лишь задержан до выяснения обстоятельств, что упрощало положение секретаря и осложняло ситуацию Белеса, ибо по закону задержанным адвокат не полагался за отсутствием состава преступле-
ния. Гектор так заинтересовался происходящим, что, бросив все дела, намертво уселся в приемной, демонстративно отметив время прибытия: задержание больше чем на три часа, все по тому же закону, плавно переходило в арест, вне зависимости от наличия или отсутствия обвинения. На втором часу ожидания власти сдались и встречу с клиентом адвокату предоставили. Потребовав, правда, в компенсацию дематериализовать стеллаж и все тридцать три тома закона. Господин Феми проворчал что-то нелицеприятное, уменьшил библиотеку до размеров пудреницы, подсунул ее на секретарский стол и с чувством выполненного долга направился к Велесу.
Увидев преисполненного чувством собственного достоинства Великолепного, Гектор опешил. Он ожидал чего угодно, но не такой уверенности и спокойствия. Было это тем более удивительно, что по злому умыслу или просто по забывчивости с Мага не сняли наручники.
– Почему Вы в кольцах? Что случилось? – не добившись ответа от муниципалов, господин Феми попытался получить разъяснения от клиента. – Что здесь происходит?
– Мне плевать, что здесь происходит, – Белес поудобнее уселся в кресле. – Ты нужен мне не за этим.
Адвокат понял, что дело из просто интересного переходит в категорию супер.
– Я к Вашим услугам, господин Белес. – В душе он потирал руки. – В чем Вас обвиняют?
– В разрушении Трои, – буркнул Белее. – Гектор, ты должен слетать в Москву.
– В Москву? – оторопел адвокат. – Там-то Вы что натворили?
– Я и в троянской войне не участвовал, – по секрету сообщил Великолепный. – Заберешь там одного человечка.
– Минутку. Если Вы связно объясните мне, что произошло, я добьюсь, чтоб Вас немедленно выпустили под залог. Потом мы поговорим о Москве.
– Гектор, я плачу тебе за то, чтобы ты выполнял мои поручения, а не морочил мне голову ненужными советами.
– Вам что, в тюрьме понравилось? – озадачился адвокат.
– Да, у меня бессрочный отпуск за счет муниципалов.
– Будем вчинять встречный иск по упущенной прибыли? – оживился господин Феми. Несколько запутанный запросами клиента, он с радостью вступил на твердую почву закона.
– Не исключено, – ухмыльнулся Белее.
– Что я должен сделать? – адвокат понял, что в игре Великолепного ему отведена роль исполнителя, и решил не настаивать на разъяснениях.
– Во-первых, ты сегодня же подашь протест по поводу незаконного ареста моих учениц Маши и Катарины.
– Серьезные процессуальные нарушения?
– Нет, конечно, наоборот, все по закону, но пока будут разбираться, пару дней мы девчонкам выиграем.
– Если постараться, можно и неделю.
