— Что?
— Об этом пишут сегодня все здешние газеты. И мой телефон звонит не умолкая. — Фелиция прерывисто вздохнула. — Мне так жаль, моя дорогая.
— Не могу поверить, — прошептала Оливия, машинально отметив, что Алекс зажег свет.
— Не представляю, откуда они узнали, — продолжала ее мать. — Я никому не говорила. Надеюсь, ты мне веришь.
У Оливии все случившееся не укладывалось в голове. Почему кого-то могут интересовать ее личные проблемы?
— Оливия? — тревожно спросил Алекс. Она не ответила, и он отобрал у нее телефонную трубку. — Фелиция, что вы сказали Оливии? — Он выслушал новости, потом перевел взгляд на жену и сжал губы. — Как это, черт побери, могло случиться? — прорычал он. Видимо, Фелиция что-то стала говорить, потому что он помолчал, а потом сказал: — Да, я позабочусь о ней.
Оливия молча наблюдала, как он кладет трубку.
— Оливия?
Она взглянула на него.
— Как они только могут? — всхлипнула она.
Его глаза потемнели.
— Я понимаю твои чувства, дорогая.
Она едва сдерживала рыдания.
— Не хочу, чтобы весь мир знал о… Это личное.
Он обнял ее и крепко прижал к себе.
— Тише.
Она притихла, прижавшись к нему на мгновенье, наслаждаясь его силой, потом снова зарыдала.
И тут ее осенило.
Это же так очевидно.
Оливия на мгновение отстранилась. Ее нервы были напряжены до предела, и она выпалила:
— Уверена, что информацию распространил твой отец. Он хочет избавиться от меня. Он хочет, чтобы ты женился на ком-то, кто сможет родить тебе ребенка.
Глаза Алекса сузились.
— Ты сама слышишь, что говоришь?
Оливия пытливо вглядывалась в его лицо.
— Ты сказал ему, да? Ты сказал ему, и теперь он знает и…
— Не говори глупостей. Я ничего ему не рассказывал.
— Тогда проболтался один из твоих братьев. Вот почему они приезжали к тебе. Ты рассказывал им о наших проблемах, не так ли?
Он слегка тряхнул ее за плечи.
— Прекрати! Никто ничего не знал, кроме тебя, меня и твоей матери.
Оливия ахнула. Встряска вернула ее к действительности.
— О господи. Прости, Алекс. Не знаю, что на меня нашло.
Она просто испытала какое-то минутное помешательство.
— Понимаю, — сказал он и отошел к окну.
Оливия молчала, чувствуя себя неловко.
— Интересно, откуда все-таки узнали газетчики? Кто-то должен был им сказать. Моя мама так же ошеломлена, как и мы.
Алекс поднял бровь.
— Может быть, кто-то из нью-йоркской клиники проболтался?
— Да, возможно.
Его взгляд стал тяжелым.
— Или твой бывший муж?
Оливия задумалась о такой возможности.
— Да… но почему именно сейчас? Он давно знает, что я вряд ли смогу иметь детей. — Она покачала головой. — Нет. Эрик не стал бы компрометировать себя, — добавила она твердо.
— Тебе виднее.
Оливию не удивил такой комментарий. Мысль об Эрике у нее тоже всегда вызывала отвращение.
— Я просто не понимаю, зачем газетам нужно публиковать такие вещи. Зачем им надо причинять людям боль? Разве недостаточно того, что нам приходится ее испытывать? — прошептала она, потом прерывисто вздохнула.
Алекс нахмурился.
— Обещаю, что найду того, кто распространил эту информацию. И сделаю все, чтобы мерзавец принес публичные извинения.
Оливия не сомневалась, что так и будет.
— Алекс, я знаю, что ошиблась насчет твоего отца и братьев, но что вы так горячо обсуждали недавно с Ником и Мэттом? А вчера утром ты поехал повидаться со своим отцом. Я слышала, как по телефону ты сказал ему, что возникла какая-то проблема.
На лице Алекса появилось озабоченное выражение.
— Отец неважно себя чувствует. Мы обсуждали, как деликатно убедить его отойти от дел.
Ее плечи поникли.
— Господи, я действительно все неправильно поняла, правда?
Он пристально посмотрел ей в глаза, словно хотел проникнуть в ее мысли, но потом отвел взгляд и взглянул на часы.
— Кстати, к вопросу о моем отце. Я спущусь в кабинет и позвоню ему. Нужно поставить его в известность. Если этого не сделаем мы, он узнает обо всем от газетчиков. Бьюсь об заклад, они будут крутиться возле офиса сегодня.
Ее охватила паника.
— Они наверняка наведаются и в мой бутик.
— Да. Возможно, тебе лучше оставаться дома сегодня и не выходить из квартиры.
Она кивнула.
— Хорошо. Я позвоню Лианне и скажу, чтобы она тоже не ходила сегодня на работу.
— И не включай телевизор, — сказал Алекс, направляясь к двери. — Займись чем-нибудь или просто попытайся отдохнуть. Я знаю, это трудно.
— Хорошо. — У нее сжалось сердце. — Я сожалею, что доставила тебе столько неприятностей, Алекс.
Он остановился в дверях и обернулся.
— Не говори глупостей, — произнес он и вышел.
И тут она поняла, почему ей не все равно, что думает о ней Алекс.
Он завоевал ее сердце, проник в ее душу. Благодаря Алексу она наконец ожила. На мгновенье Оливия позволила этой любви полностью захватить ее. Она наслаждалась новым, необыкновенным чувством.
Но тут в ее мечты вторглась реальность.
Она не представляла, какие чувства испытывал к ней Алекс, но это не имело никакого значения. У их отношений нет и не может быть будущего. О таком муже, как Алекс, она могла только мечтать, но через год ей придется отпустить его.
Остается только одно. Надо взять себя в руки. Судьба подарила ей прекрасный подарок, но она будет молчать о своих чувствах.
У Алекса сердце сжималось от боли, когда он шел в свой кабинет, чтобы позвонить отцу. Он думал о тех страданиях, через которые прошла Оливия, и о том, сколько сил ей понадобится, чтобы пережить следующие несколько дней. Он, конечно, будет рядом, но будь проклято желание всех этих газетчиков добывать новости — любые новости.
Будь прокляты они все.
