— А вы умеете?
— А вы? — Она смотрела на него подозрительно.
— Я умею, — сказал он. — Но я рассуждаю теоретически.
— Я не умею, но теоретически одобряю. Хорошо бы зайти и выйти, пока Троя нет, чтобы избежать ссоры. — Лоб Дигби прорезала морщина, и Кили поспешно добавила: — Я не хочу быть соучастницей взлома.
— Есть много способов попасть в номер отеля и без взлома. Вы зарегистрированы в этом номере?
Кили кивнула.
— Значит, имеете полное право в нем находиться.
— Сомневаюсь, что копы с этим согласятся. При моем везении, я окажусь в тюрьме, одетая только в вашу футболку. — Да еще в одной камере с вами, подумала она.
— Но дверь может открыть сотрудник отеля.
— Вы слышали, что говорила приемщица?
— Забудьте про нее! Ее дело — торчать за конторкой и глядеть на экран компьютера. Уборщицы заходят в номера днем и ночью.
— Комнату убирали недавно. Когда мы уезжали, горничная была в соседнем номере.
— А если вам что-нибудь понадобится? Гладильная доска?
— И при этом меня не будет в комнате? Подозрительно. И наряд мой…
— Наряд сойдет. У вас в комнате ведерко для льда, наверно, пустое?
— Да, но…
— Держите это. И ключ от своей комнаты, с виду они все одинаковые. Пошли со мной.
— Я не могу в таком виде.
— Вы были в бассейне, а теперь вышли за льдом.
— Я была в бассейне?
— Где же еще можно быть в таком виде? А я — Трой… как моя фамилия?
— Митчел.
— Трой Митчел из номера?..
— Двадцать четвертого.
— Из двадцать четвертого номера, и сейчас я из бассейна закажу утюг и гладильную доску.
— Думаете, получится? — спросила Кили, когда они, крадучись, спускались на четвертый этаж.
— В кино получается.
— Неубедительно. В кино все получается. По счастью, на четвертом этаже никого не было, они установили местонахождение ледника, лифта и комнаты Троя.
— Отлично, — сказал Дигби, выглядывая из закутка, где стоял ледник. — Отсюда видна ваша комната. Когда принесут гладильную доску и постучат, вам будет видно. Мне нужно пять минут, чтобы подняться в бассейн, и еще пять, чтобы спуститься. Вы знаете, что делать, если доску принесут, а меня еще не будет?
Кили кивнула.
— Хорошо. Теперь расслабьтесь.
— Вам легко говорить, — проворчала она. — Вы одеты.
— Не надо меня травмировать. И без того нелегко видеть, как моя футболка болтается у вас на плечах. — Он издал сухой смешок.
— Ладно, идите звонить.
— Ваше желание — для меня закон.
Без часов она не имела представления о времени, но ей показалось, что прошло больше десяти минут, прежде чем Дигби вернулся.
— Уборщица не появлялась? — спросил он. Она помотала головой.
— За льдом кто-нибудь приходил?
— Мальчик лет десяти. Он весьма заинтересовался процессом выдачи льда и не заподозрил, что в засаде скрывается полуодетая леди.
— Вы не скрываетесь, вы слоняетесь. Скрываться означает иметь дурные намерения.
— Благодарю вас, мистер Вебстер[1].
— Моя мама преподавала английский язык.
— У вас была мама? — не подумав, спросила Кили.
— Да. У меня была мама. А вы сомневались?
— Мне трудно представить вас маленьким.
— Если бы вы познакомились с моей мамой, она охотно снабдила бы вас шокирующими подробностями моего детства. — Вдруг он напрягся. — Наполняйте ведро. Из лифта выносят гладильную доску..
Она насыпала лед в ведро и выглянула из укрытия. Горничная, одетая в форму, стучала в дверь к Трою; подождав немного, она достала свои ключи.
— Иди! — сказал Дигби и сжал ей локоть. — Все, что от тебя требуется, — это идти так, как будто ты имеешь полное право находиться в комнате. Так оно и есть.
— Будем надеяться, что судья посмотрит на это так же, — сказала Кили, вышла в холл и поспешила попасть в номер, прежде чем горничная уйдет.
Глава четвертая
— Как легко все получилось! — Сияя от возбуждения, Кили перекладывала вещи из ящика в чемодан. — До ужаса легко!
— Если твой праздничный бизнес лопнет, всегда можешь стать грабителем, — сказал Дигби.
Она оторвалась от упаковки белья, послала ему суровый взгляд и обратилась к одежде, висящей в шкафу. Приключение преобразило ее, и Дигби подумал, что эта оживленная женщина больше похожа на настоящую Кили Оуэне, чем та беззащитная раненая птаха, которую он подобрал в пустыне.
Кили вынула ярко-красное платье; он мигом представил себе, как оно будет облегать ее фигуру, и беззвучно присвистнул.
— Кстати, о праздниках — похоже, ты планировала выход?
— У нас были билеты на завтрашнее ночное шоу. — Она аккуратно положила платье в чемодан поверх стопки белья, но дала выход раздражению, грубо запихнув свисающие концы.
Она захлопнула крышку и заперла чемодан.
— Пойду сложу косметику, — коротко сказала она и скрылась в ванной. Вскоре оттуда вылетели мужские шорты, за ними — пара грязных носков. — Неряха, не может даже убрать за собой!
Дигби слышал, как она с ворчанием швыряла без разбору какие-то предметы в сумочку. Послышался звук застегивания «молнии», и она появилась в дверях с гобеленовой сумкой в руках. Вид у нее был смущенный.
— Уйдем поскорее отсюда.
Дигби подхватил чемодан, пошел к двери, но Кили не шелохнулась, несмотря на заявленное желание уйти. Дигби тронул ее за локоть — и был поражен выражением беззащитности в глазах.
— Ты в порядке?
Она быстро кивнула и решительно повернулась к двери, чтобы оставить комнату, но тут послышалось щелканье ключа в замке.
Дверь распахнулась — остолбеневший мужчина уставился на них пьяным взором. Он бы упал, если бы его не поддержала женщина, которая тоже не прошла бы теста на трезвость. Уцепившись за нее, молодой человек разразился потоком ругательств. Лицо отставного жениха было налито кровью, волосы спутаны. Из-под пиджака виднелась расстегнутая до пояса рубашка, у дамы на которую он опирался, шея была затянута его черным галстуком.
