свету не оживить было серо-кровавые тона убранства, приглушенные толстым слоем пыли и мусора.
Морщась, она потерла ладонями озябшие плечи и поставила левую ступню поверх правой — пол был нестерпимо холодным. Потом уставилась на длинные широкие рукава, закрывающие руки до самых кистей. Ее платье исчезло. На ней была широкая белая ночная сорочка. Эмили смутилась при мысли, что кто-то — может быть, мужчина с печальными глазами? — переодел ее. Хотя нет, в доме наверняка есть горничная, зачем же самому хозяину ее переодевать? Конечно, ее раздела горничная, но второй взгляд на окружающую обстановку вряд ли мог обнадежить Эмили. Разве горничная могла оставить такой беспорядок?
Ее размышления прервал щелчок, и Эмили поспешно обернулась к двери, которую только что безуспешно искала. Большая деревянная панель открылась внутрь, и появилась голова с уложенными в аккуратный пучок седыми волосами. Яркие живые глаза обежали комнату и остановились на девушке.
— О! Уже на ногах!
— Да. Я…
Голова скрылась. В следующий момент дверь распахнулась во всю ширь, и голова возникла снова, на сей раз венчая собой плотное уютное туловище пожилой женщины с подносом в руках.
— Хорошо! А я уж думала, вы проспите весь день. — Женщина живо вплыла в комнату и поставила поднос на столик возле Эмили. — Не то чтобы я вас за это бранила, но я просто сгораю от любопытства с тех самых пор, как вас сюда принес хозяин. — Она проворно захлопотала над подносом, придвинула стул и улыбнулась девушке. — Ну вот, все готово. Принесла вам вкусную, питательную еду, как раз восстановить силы. Садитесь-ка, милая… о-о-о!
Эмили двинулась было к стулу, но застыла на месте, напуганная ее тревожным возгласом. Женщина кудахтала, как наседка, готовая снести яйцо; она суетилась и трепетала всем своим дородным телом, как будто хлопала несуществующими крыльями.
— Вам нельзя стоять босиком на холодном полу, детка. Простудитесь до смерти, как пить дать. И на вас одно лишь тонкое белье. — Она замолчала и хлопнула себя ладонью по лбу. — О-о, святые в помощь! Я не догадалась принести вам туфли и халат. Сейчас, сейчас принесу, не беспокойтесь. Скорее садитесь за стол и не стойте на полу. Я скоро вернусь.
Женщина выскочила за дверь так же быстро, как и вошла. Эмили стало одиноко. Она не успела задать ни одного вопроса, а ей очень хотелось бы получить кое-какие ответы. Но потом вкусные запахи привлекли ее внимание к столу. В желудке заурчало. Эмили разглядывала угощение. Сколько всего! Свежайший теплый хлеб, дымящаяся миска овсянки, яйца, бекон, свежие фрукты и сыр, а еще булочки — божественно!
Измученная голодом Эмили, забыв о манерах, набросилась на еду, словно отощавший волк. Она успела порядком угоститься, когда услышала громкий звук, словно волокли что-то тяжелое. Она бросила взгляд в открытую дверь, откуда доносился шум. Появилась ее дородная благодетельница, и Эмили встала и с любопытством выглянула в коридор. Тяжело дыша и охая, согнувшись чуть не пополам, пожилая женщина тянула по полу нечто похожее на огромный сундук.
— О! Позвольте вам помочь! — Эмили бросилась вперед. Раскрасневшееся лицо женщины внушало ей тревогу.
Женщина махнула рукой:
— Только будете мешать. Возвращайтесь за стол. Сама справлюсь.
Игнорируя ее указания, Эмили заняла положение у дальнего торца сундука, чтобы помочь втащить его в комнату и затем поставить в ногах кровати. Эмили не удивляло, что пожилая женщина совсем запыхалась. Но ее немного расстроила собственная слабость. Она была довольно сильной. Видимо, испытание штормом не прошло даром.
— Вот так. — Женщина откинула крышку сундука и начала перебирать аккуратно сложенную в нем одежду. — Это вещи матери хозяина. Или сестры. — Слегка нахмурившись, она извлекла сшитое по старинной, едва ли не средневековой моде платье. — Нет, наверное, каких-то родственниц.
Давно умерших родственниц, подумала Эмили, удивленно разглядывая старомодное платье, которое женщина снова аккуратно сложила и убрала назад в сундук.
— По крайней мере хозяин велел достать отсюда сорочку, которая на вас, а еще он сказал, что вы можете взять здесь все, что вам понадобится. — С довольным ворчанием она достала домашнюю туфельку, подала ее Эмили и принялась рыться в сундуке в поисках пары.
Эмили пощупала мягкую ткань и надела туфельку на ногу. Как раз впору, и очень удобно! Вторая туфля была вскоре найдена, затем и халат.
— Вот так. — Сияя от удовольствия, пожилая женщина увлекла Эмили обратно к столу. Ее брови удивленно взлетели вверх, когда она увидела, что гостья успела прикончить чуть не половину предложенного угощения. — Отлично! Люблю, когда у девушки здоровый аппетит.
Эмили покраснела. Она действительно успела съесть немало за то короткое время, пока женщина отсутствовала. Стоило ей увидеть еду, как она почувствовала, что умирает с голоду. Кстати, это напомнило ей о главном вопросе. Они тогда позавтракали на пристани, но шторм разразился раньше, чем они собирались пообедать на борту корабля. Эмили не имела ни малейшего понятия, сколько времени прошло с тех пор, как она ела в последний раз.
— Как долго я спала?
— Ну, вот так. — Прежде чем ответить, хозяйка удобно расположилась на стуле напротив Эмили и протянула руку за аппетитной булочкой. — Вас принесли вчера на рассвете. Точь-в-точь утопленницу, скажу я вам. Едва живую. Я переменила вам одежду и уложила в постель. Думала, вы проспите целый день, но вы проспали и ночь тоже. Когда вы не пробудились и наутро, я забеспокоилась. Решила — отнесу-ка поднос с едой, авось почуете запах да мигом проснетесь!
— На рассвете, — задумчиво сказала Эмили. — А шторм начался незадолго до полудня. Значит, я торчала у этой мачты…
Женщина торжественно кивнула, увидев ее замешательство.
— Вы потеряли немало сил. Вам нужно отдохнуть. Ешьте же, — добавила она. — Нечасто мне выпадает возможность угостить кого-нибудь вкусненьким, откормить немного.
— Значит, вы кухарка в этом доме? — спросила Эмили.
Женщина захлопала глазами, а затем шлепнула себя по лбу.
— Ох, я даже не представилась! Я миссис Макбейн, моя дорогая. Кухарка, экономка и… — Пожав плечами, она обвела взглядом комнату. На ее лице отразилось замешательство.
— Должно быть, очень трудно содержать в чистоте огромный дом, если нет другой прислуги, — сочувственно сказала Эмили, и женщина вздохнула:
— Ваша правда. Я убираю обычно главный этаж. Комнаты в замке большей частью стоят запертыми. У нас редко бывают гости. — Взглянув на Эмили, она взяла еще одну булочку и придвинула блюдо к гостье, приглашая отведать выпечки. — Теперь вам известно мое имя. Но кто вы?
— Эмили. — Она взяла одну из булочек. Рот наполнился слюной, стоило разломить мякиш. В воздухе поплыл слабый дрожжевой аромат. — Эмили Вентворт Коллинз.
— Эмили Вентворт Коллинз, вот как? — Миссис Макбейн с улыбкой наблюдала, как девушка с наслаждением уплетает булочку. — Звучит очень важно. Это имя для знатной леди!
— Нет. Боюсь, у меня нет титула, — призналась Эмили. Затем, собравшись с силами, спросила: — Я помню очень смутно, но уверена, что видела мужчину, который отвязывал меня от мачты.
— Да. — Женщина тяжело вздохнула, подняв облачко сахарной пудры. — Макей.
— Макей? Он красив? Бледная кожа, печальные глаза?
— Да. Киран Макей — красавец дьявол, и это сущая правда. Вот стыд-то.
— Стыд? — осторожно поинтересовалась Эмили.
— Хм… — Морщинистое лицо экономки приняло многозначительное выражение, но потом она быстро переменила тему, устремив на Эмили задумчивый взгляд. — Я смотрю, дорогая, у вас нет колец. Не замужем, правда?
— Нет, не замужем, — призналась Эмили, несколько сбитая с толку ее любопытством. Однако в силу своей природной честности поспешила добавить. — Но почти.
— Почти? — повторила миссис Макбейн, глядя на нее вопросительно.
