Выкидыш

человечеству.

Жизнь удалась – каждый из них способен сказать про себя: основание тому – стиль, точность, последовательность.

111896. Я застрял в аэропорту Франкфурта-на-Майне. Снег залепил окна самолета. Как все препятствовало прилету сюда, так все препятствует отлету.

Не может этого быть. Нельзя рубить по живому. Девочка моя умирает. Никакая самая сильная и правдивая идеология не может противостоять личности; индивидуализм или общинность – вот что схлестнулось в моем случае, на моем примере очень хорошо видно, как я сопротивляюсь общинности, коллективу. Я против коллективизма, против примата общего над частным. И, видимо, все же я оставлю нынешнюю жену – но не детей, воистину.

И это есть общее место – „вор и тать только потому, что полюбил, только потому, что занимался любовью“. Но я не изменял, я просто не занимался любовью с женой. Отец Иоанн прав с точки зрения высокого стиля, который никакого отношения не имеет к реальной жизни – это стиль веры, но не жизни.

„Благословляю! На подвиг жизни в Боге“. – Что он имел ввиду? Подвиг ли это – преодолеть страсть? Это нечто схожее с убийством человека, который тебе не угрожал, но которого ты убил в профилактических целях. Это не подвиг расстаться с женой – это убийство. Но и советы Феофана по поводу того, что, мол, с целью преодоления страсти, надо искать в предмете страсти плохие качества – это просто плебейство, недостойное. Увы-увы, ах, часто, церковь – это лишь люди, причем, часто слабые люди, маленькие, с их маленьким представлением о мире и жизни человеческой.

Нет. Я буду искать вариант, который бы не заканчивался убийством натуры.

111996. Да, я сказал отцу Иоанну (Крестьянкину), что я не хочу бросать жену, но и жить так с ней хочу. Она меня не любит, я ее не люблю».

Страна стала еще напряженнее работать. Больше американизированных лиц. Люди, как правило, в добротной одежде. Преобладают здоровые лица. Редко встречаются разочарованные и удрученные жизнью люди. Столь редко, что они сразу видны.

Германия работает как единый, отлаженный механизм. Целеустремленность и сосредоточенность разлиты в воздухе. Общее впечатление целесообразности и ясности жизни, уверенности во всем, на всех. Но люди сами по себе. За неожиданную услугу или любезность бурно и удивленно благодарят.

Поражает/подражает сосредоточенность на работе. Чиновники в местной районной управе, строительный рабочий на улице, продавцы в магазине – все заняты, собранность в лицах и жестах.

Страна работает столь же напряженно, как и экономит. Счетчики на батареях, на кранах, отсутствие фонарей и наличие видео и фотокамер на автострадах-автобанах и на маленьких улицах в городах. Счетчики и немцы – вот секрет успеха Германии. Немцы и счетчики работают очень интенсивно. И эффективно. В магазинах, учреждениях, ресторанах, в церкви и дома. Счетчики и немцы, постоянно заняты. Все при деле, все на месте. Бесцельно шатающихся нет. Бесцельно шатаются бродяги, эмигранты и туристы.

Секрет успеха Германии, ее мощи и нарастающего влияния в мире – исключительное умение и успехи в создании системы общественной занятости. Почти социалистической по результатам. Нация занята, все пристроены, все при деле, все немцы и счетчики на своем месте.

Очень важно создать систему общественной занятости. Убедить нацию, каждого отдельного человека в его необходимости для общества, в предназначенности и предопределенности его судьбы, в том, что на него есть спрос, в том, что его не оставят без внимания.

Мы идем почти час вдоль оживленной автотрассы. И после выясняем, что ни на ботинках, ни на воротничке белой рубашки практически нет пыли. В том числе и потому, что земля в городе залита асфальтом. Практически нет свободной от асфальта или бетона земли. Германия очень интенсивная страна. Разработан почти каждый клок земли, территории. Очень чисто. Неприлично чисто.

Меня многое в Германии не удивляет. Но социалистическая осмысленность народного самосознания, вкупе со свежим воротом белой рубашки и чистыми ботинками, после нескольких часов проведенных в городе, – восхищают.

Наверное, немцы когда-нибудь сумеют сделать так, что и собачьи испражнения либо вовсе не будут пахнуть, либо по желанию – чередой, яблоком или лавандой, прелыми листьями, свежей травой, землей, пивом, наконец.

Но это дело недалекого немецкого будущего, которое уже сейчас, в настоящем, ходит на прогулки со своей собачкой с мешочком и совочком, чтобы собирать собачье говно. Впечатление такое, что и земля участвует в поддержании немецкой всеохватывающей чистоты и порядка, скорее обычного перерабатывая незамеченные в траве случайные испражнения. Все при деле. Разумность жизни. Может быть, это самое сильное впечатление. Ритмично, ясно работающий механизм общественной жизни. Практически нет праздношатающихся. Настроение осмысленности в воздухе.

«Du bist, was du hast!» – девиз, принцип, выдвинутый, сформулированный в пятидесятые годы в Германии, – один из основных принципов западной цивилизации. С этого принципа началось созидание современного потребительского общества внутри западной цивилизации. С этого девиза началась западная цивилизация в её современном виде. Этот принцип стал основным стимулом общественного развития для западных народов во второй половине двадцатого столетия. И стимулом для индивидуального обогащения и карьеры – как основных ценностей человеческой жизни. И теперь в западном мире общественное и даже личностное положение гражданина определяется прежде всего имущественным цензом. Что ты имеешь, тот ты и есть.

Нет покупки – нет человека, ибо «du bist, was du hast!» – «ты тот, что имеешь»! Основной принцип потребительской цивилизации. Не имеешь ничего – ты ничто, ты не человек. Магазин – это храм для западного человека. Храм западной демократии. В магазин западный человек приходит приобщиться к западной культуре, к западному сознанию, к западному образу жизни, к западной демократии. Совершение покупки – это молитва.

Но что это? Возможно, это я вижу во сне, вновь и вновь, омерзительную картину. В магазине, огромном фирменном и дорогом, в центре города, на этаже с женским бельем, противного вида барышня толкает перед собой детскую коляску с двумя собачками. Собачки лежат будто дети, положив морды на бортик коляски. И равнодушно смотрят на окружающих. Лишенка останавливается, вокруг нее собирается небольшая кучка умиляющихся баб, оживленно сюсюкающих с тупыми собачками. Картина вызывает физическую тошноту. Рвоту. И вызвала. Мне пришлось отвернуться.

А на первом этаже великолепный магазин косметики. Стихия разумной красоты. Внутри по магазину ходит гей. Удивительный, красивый гей. Мужчина играющий женщину. Высокий, костистый мальчик, сутулый, с тонкой шеей, умопомрачительно привлекательный в своей истошной порочности. От этого искусственного лица партнера-партнерши невозможно оторвать взгляд. И нельзя не восхититься функциональности ума, выдумавшего это лицо в этом магазине.

Но как же мерзок одновременно западный человек в магазине. Как мерзко западный человек делает покупки в магазинах. Как он себя любит, как он любуется собой в зеркале на стене, как он великодушен в разговоре с продавщицей, как он пристрастен в выборе товара, как он бесстыден в потребительском снобизме. Я испытываю чувство неловкости, находясь в магазине рядом с западным человеком, когда тот совершает покупки. Все равно, как если бы я застал человека в момент мастурбации, или испражнения. Западный человек в магазине не просто совершает покупку. Совершение покупки – это священнодействие, магия жизни, основная магия западной жизни, массовый всеобщий ритуал западной потребительской цивилизации.

В таком мире духовное начало отступило на второй план. На первый выступило материальное счастье. То есть, деньги.

В основе нынешней западной цивилизации – деньги. На детских трусиках и маечках изображения героев мультфильмов, которые принесли наибольшее количество денег. На плакате, агитирующем потенциальных зрителей посмотреть этот мультфильм, в качестве основного аргумента – денежная сумма, собранная за