— Да, сэр, и давно ждет вас.
— В чем дело?
Они с Генри были друзьями и вместе получали большие деньги, но Клоэ, видимо, говорила не о делах.
— Ох, я думаю, масса Генри сам все расскажет, — сказала она, тихонько постучав в дверь библиотеки.
Выражение лица Генри сразу подтвердило догадку Джека, что что-то произошло.
— Джек! — Генри вскочил с кожаного кресла, на котором сидел, затащил своего молодого гостя в комнату и плотно закрыл за ним дверь. Затем, повернувшись к Джеку, окинул его критическим взглядом: от тщательно расчесанных золотых волос до начищенных черных башмаков. Джек был в прекрасном темно- синем шелковом сюртуке. Видимо, Генри остался доволен, так как, повернувшись на каблуках, вздохнул и сказал:
— Надеюсь, она не заподозрит правды.
— Какой правды?
— То, что ты пират, мой мальчик, — Генри говорил приглушенным тоном, — хотя выглядишь приличным горожанином.
Джек от души рассмеялся, и смех гулко прозвучал в большой комнате, Генри тут же бросился к нему с увещеваниями:
— Тише-тише, она же может услышать тебя.
— Да кто меня услышит? Что здесь происходит? На кого бы я ни был похож, ты себя ведешь по-дурацки, Генри.
Все еще не успокоившись, Генри указал Джеку на стул, и сам придвинулся к нему поближе.
— Моя дочь здесь.
— Твоя дочь?
— Да, уверен, что рассказывал тебе о ней, — Генри пригнулся и говорил почти шепотом. — Она жила с отцом моей жены, лордом Вэйверли.
— А почему же она тогда здесь?
— Ее дедушка умер, — Генри сжал руки. — Я точно не знаю, почему она приехала, но она это сделала. Она думает, что я честный купец.
Джек нахмурился:
— Ты и есть купец.
— Я сказал «честный», Джек. Миранду воспитывали, — Генри замялся, подыскивая нужное слово, — в очень деликатных условиях. Она и не подозревает о жестокости жизни.
— Об алчности и скупости? — издевательски усмехнулся Джек.
— Я имел в виду такие вещи, как Билль о мореплавании и то, что колонии не способны ввозить даже самое необходимое, но и оно достается им по воровским ценам.
—Ах об этом!
— Побереги свой сарказм для другого раза, — Генри стал ходить перед камином, не в силах усидеть на месте. — Я очень серьезно тебя прошу.
— Это очевидно, — слова Джека снова вызвали гримасу на лице Генри, — Генри, сядь же наконец. Кровь Христова! О чем ты беспокоишься? — Теперь вскочил Джек. — Неужели ты думаешь, что я, знакомясь с твоей дочерью, первым делом скажу ей, что я тот самый Джентльмен Джек Блэкстоун, жуткий пират и бич семи морей?
— Ты не способен говорить тише? — снова цыкнул Генри. — Я просто не хочу, чтобы она знала.
— Хорошо, клянусь береговым братством, что с моих губ не сорвется ни слова о дележе добычи и о том, как мой корабль бороздит Испанский Мэйн[6] .
— Ты можешь не ерничать хотя бы сейчас?
Джек поднял руку с умоляющим видом и абсолютно серьезным тоном сказал:
— Подумай сам, вряд ли в моих интересах объявлять на каждом углу, что я вор и пират.
— Хорошо, — Генри со вздохом откинулся на стуле.
Джек, устроившись напротив, с удивлением спросил:
— Ты что, на самом деле думал, что я выдам тебя и себя?
— Разумеется нет, — Генри закрыл лицо руками, — все это потому, что я оставил Миранду, когда она была крошкой.
— Это было сделано из лучших побуждений.
— Да, но ей кажется, что я покинул их.
— Она сама тебе об этом сказала? Генри покачал головой:
— Нет, может моя нечистая совесть твердит мне, что она так чувствует.
— Генри, ты…
— Я не буду сейчас объяснять, почему я оставил ее на руках дедушки. Суть в том, что она — здесь, и я не хочу, чтобы она знала обо мне правду.
Джек помолчал немного, глядя на озабоченное, но решительное лицо друга, потом кивнул.
— От меня она ничего не узнает. Но я все-таки думаю, что ты слишком строг к себе.
— Ты не понимаешь. Миранда презирает пиратов. И не без оснований. На ее корабль напали.
— Она… пострадала? — Джек не знал, как еще можно спросить у отца, не случилось ли чего с молодой девушкой, находившейся в руках пиратов. Если бы в его руках! Тогда бы ни о чем подобном не могло быть и речи. Джек гордился своим галантным обращением со слабым полом. Он хоть и пират, но ни одна девица не отдала ему своей добродетели… если только сама этого не хотела.
— Нет, слава Богу. Из того, что она рассказывала, я понял, что ее спутник спас ее от… от того, что… Не хочу и думать, что могло произойти. И Миранда не любит об этом говорить.
— Это естественно.
— Прошу тебя помочь мне узнать, кто это сделал.
— И примерно наказать, — добавил Джек оживившись.
Теперь Генри был больше похож на себя.
— Может быть, — улыбнулся хозяин. — Трудность в том, что очень мало примет. Описание, которое дала мне Миранда, не подходит ни к кому, кого я знаю. Может быть, есть какие-то новые капитаны?
Выслушав Генри, Джек присвистнул и сказал ухмыляясь:
— Немного, прямо скажу. Огромный и жестокий! Но я все равно поспрашиваю. Не поверишь, как много знают девчонки в портовых притонах.
Генри подмигнул в ответ:
— Я знаю, что если можно что-нибудь отыскать, то ты найдешь какую-нибудь зацепку.
— Совершенно верно. Так я буду иметь честь познакомиться с твоей дочерью?
Генри кивнул, ударил себя по коленям и встал. Уже пройдя полпути к двери, он остановился и, помедлив, сказал:
— Джек, мне не надо напоминать, что Миранда — моя дочь, а не…
— Портовая девка?
— Знаешь, у тебя есть определенная репутация среди женщин.
— Учти, женщин, желающих моего общества. Но при чем тут твоя дочь? — поспешно сказал Джек и чуть не рассмеялся, увидев просветлевшее лицо Друга.
Наверняка, она ужасная пуританка, если Генри в таком отчаянии. Ради него Джек решил быть милым и очаровательным до тех пор, пока не найдется какой-нибудь приличный предлог, чтобы уйти пораньше. Он и так торопился к некой известной ему особе, от которой ему нужны были не только сведения о новых пиратских кораблях, но и кое-что другое.
В ожидании Миранды Джек расхаживал по библиотеке. Окна были открыты, и в них дул приятный ветерок. На столике из красного дерева он заметил какой-то новый небольшой предмет цилиндрической формы. Ничего подобного он раньше в доме Генри не видел. Генри взглянул через его плечо и сказал:
— Эта штуковина принадлежит Миранде. Постой, как она ее называет? Ах да, микроскоп.
