Самая-самая

Матье. Ах, так это вы не в первый раз…

Дэвид. О нет, в первый раз это произошло пять или шесть лет тому назад. Я встретил на пляже девушку самых строгих правил…

Роксана. Она, наверно, заблудилась…

Дэвид. Во всяком случае, не туда попала. Она возмущалась видом полуголых красоток и в конце сказала: «Дорого мне надо было бы заплатить, чтобы я разделась на людях!» Машинально я спросил: «Сколько?» После долгих препирательств она произнесла наконец цифру – астрономическую для нее, скромной студенточки, – и пари было заключено.

Роксана. Ну и что она?

Дэвид. Прилагала все усилия… в течение трех часов на пляже в Памплоне. В конце концов она сохранила свои бикини, а я – свои деньги, но, наблюдая издали за ее колебаниями, усилиями, гневом, я получил полное наслаждение!

Матье. И оно было настолько велико, что вы решили повторить опыт?

Дэвид. Разумеется, но распространил поле деятельности на другие области, менее банальные, чем стриптиз.

Матье. Например?

Дэвид. Некоторым робким душам я предлагал объехать круг по площади Звезды в направлении, противоположном движению…

Роксана. Ну, это уж…

Дэвид. Другим, не склонным к спорту, – нырнуть в декабре в норвежский фиорд, спуститься по главной улице Сан-Франциско на доске с роликами, влезть на Везувий – пятясь!

Роксана. Но это же опасно!

Дэвид. Ну да! Но чем выше риск, тем крупнее ставка. Например, не так давно я дошел до двух миллионов, чтобы заставить одного молодого человека, панически боящегося высоты, простоять в течение часа на подоконнике двенадцатого этажа. Впрочем, он их не выиграл.

Матье. Он упал?

Дэвид. Да. На пятой минуте!

Роксана. О!

Дэвид (успокаивая). Внутрь!

Роксана. Слава богу!

Матье. Итак, вы выплачиваете партнерам цену их страха, их отвращения, их…

Дэвид. В тех случаях, о которых я вам говорил, – да.

Матье. А в других?

Дэвид. Скорее, цену унижения.

Матье. Когда вы принуждаете их посредством денег совершить поступок, унижающий их человеческое достоинство?

Дэвид. Вот именно. Молодой человек, например, здоровый и красивый, должен переспать с опухшей, уродливой старухой с улицы Сен-Дени, а молодая девушка, соответственно, наоборот!

Роксана. И вы находите молодых мужчин и женщин, которые идут на это?

Дэвид. Всегда, и, даже если вначале они колеблются или даже категорически отказываются, стоит мне увеличить цену – они уступают.

Роксана. Это отвратительно, мистер Грэг, так издеваться над бедными людьми!

Дэвид. О нет, простите, тут я вам возражу. Я никогда не имею дела с обедневшими или нищими. Я играю только с людьми, не испытывающими настоящей нужды в деньгах. Кроме того, хочу вам это уточнить, я никогда не играю с людьми, для которых проституция – профессия.

Роксана. Это обошлось бы вам дешевле.

Дэвид. Да, но я бы не получал удовольствия.

Матье. Так вы от этого получаете удовольствие?

Дэвид. Это щекочет мне нервы.

Матье. И вы ни разу не нарвались ни на одного, кто бы дал вам по физиономии?

Дэвид. Ни разу!

Матье. Что ж, мне остается вас только пожалеть. С каким отвращением вы должны смотреть на мир!

Дэвид. Да, трудно иметь о людях более низкое мнение, чем я.

Роксана. Нелегко, наверно, влачить на себе такую тяжесть презрения.

Дэвид. Вопрос привычки. В конце концов, это как наркотик. Если я не делаю укола, мне не по себе.

Роксана. Как жаль… в вашем возрасте!

Матье. И как глупо! Все не так черно вокруг, как вам кажется! Щедрость, бескорыстие, счастье…

Дэвид (прерывая). Послушайте, мсье Метайе, я пришел сюда не слушать ваши проповеди, а играть.

Роксана. Сожалею, мистер Грэг, но вам придется уйти. В такие игры мы не играем.

Дэвид. Постойте, мы ведь еще не начали!

Роксана. Уже начали. Автомобиль, змеи…

Дэвид. Ну это так, легкая закуска!

Матье. Значит, вы предусмотрели для нас основательное угощение?

Дэвид. Да, вот оно. (Достает из кармана две фотографии и протягивает их Роксане и Матье, которые с ужасом на них смотрят.)

Роксана. Квазимодо!

Матье. Баба-яга!

Дэвид. Сколько?

Матье. За что?

Дэвид. За любовь.

Матье. С ней?

Дэвид. Да!

Роксана. Вы совсем с ума сошли!

Дэвид. Миллион?

Матье. Послушайте, в конце концов…

Дэвид. Три, пять, восемь, десять? Десять миллионов каждому за Квазимодо и Бабу-ягу. Цена не низкая! Стоит подумать…

Роксана. Даже за миллиард.

Дэвид. А вы, мсье Метайе?

Матье. Я бы подумал.

Роксана. Матье!

Матье. На миллиард можно многим помочь, субсидировать научные исследования, улучшить…

Дэвид. Ах нет, нет, нет! Это мошенничество, вы подменяете суть. Если вы согласитесь на Бабу-ягу, то не как Ифигения, приносящая себя в жертву для общего блага, а только ради личной выгоды.

Матье. Тогда – нет!

Дэвид. Ну и слава богу! Миллиард – это уж слишком! Стираем все и начинаем заново. (Достает две другие фотографии и раздает Роксане и Матье.) За то, чтобы с ними – сколько? Эти выглядят значительно лучше. В банке полмиллиона. Что вы на это скажете?

Роксана. Будь это хоть Аполлон, мистер Грэг, я не продаюсь.

Дэвид. Вы шутите?

Роксана. Меня удивляет, что вы даже на минуту можете это предположить.

Дэвид. И вы убеждены?

Роксана. Убеждена.

Дэвид. Превосходно! (Обращаясь к Матье.) Вы считаете меня внешне приемлемым и нормальным человеком?

Матье. Внешне – да.

Дэвид (обращаясь к Роксане). В таком случае сколько – за ночь со мной?