— Себя-то она уже не погубит. Ей теперь все равно. — Хью переложил ноги поудобнее и почесался. — А впрочем, ты прав. Ты всегда почему-то прав.
— Вот и ладно.
Долгожданный щелчок в углу комнаты оборвал их разговор. Экран под потолком осветился. Сиреневые блики мягких, вкрадчивых цветных полос поползли на стену, закачались на матовых плафонах, зеленые стрелы невыразимой сладости пронизали мозг. Все стало неважным и расплывчатым, одновременно обретая ясные, четкие и понятные, кристальной чистоты формы. Жизнь обрела цель и смысл, постепенно исчезая в небытии… Сегодня это были черепахи. Вспыхнула и завертелась, раскручиваясь все быстрее, огненная спираль, калейдоскопом пожирая мысли. Танк, черепаха, панцирь, скорлупа. Как это было прекрасно! Это объясняло и оправдывало все. Наслаждение и мягкий, расслабляющий вакуум полностью растворили в себе плоть. Всякое движение сделалось невозможным; чистое, вторичное небытие, что составляло программную суть биоров, не могло даже колыхаться.
Несколько раз вздрогнув от рефлекторного расслабления мышц, тела их сделались неподвижными. Фред и Хью замерли, как набитые ватой куклы, остекленевшие зрачки уставились на экран.
Теплым, вкрадчивым воском застыло время.
ГЛАВА 3
Язык распух и почти не ворочался. С трудом повернув голову, Женька сплюнул на пол осколок зуба. Суки. Он перевернулся на живот и попытался встать. Не получилось. Руки и ноги были как ватные. Не болели, но и не слушались. Вообще не слушались. Ему удалось только скрючить пальцы. Черт. Парализовало его, что ли? Или это газ еще действует…
Он попытался опять перевернуться на спину, но и это движение перестало получаться. Побили его крепко, но, похоже, дело было в другом. Он испытывал какое-то совершенно новое, жуткое ощущение. Он чувствовал, как тело, которое он пытается расшевелить, которому по всем законам положено хоть как-то приходить в норму, все его тело постепенно немеет. Вместо мышц шевелилась и подрагивала дряблая вата, но даже ее становилось все меньше. В ногах уже и ваты не было. Их как будто не было совсем.
Женька испугался. Он еще никогда не чувствовал себя так скверно. Тело отказывалось служить, лицо распухло и болело, и с каждой секундой ему становилось хуже. Очень странный паралич. Больше всего это состояние походило на ночной кошмар. Очень захотелось проснуться.
Проснуться не получилось.
Почти рефлекторно он перешел на короткое дыхание и попытался расслабиться. Вата. Нечего было расслаблять. Спокойно. У тебя же в метро получалось, за несколько секунд, в любой давке, в толпе… Спокойно. Еще раз. Сосредоточиться и не спешить. Сначала правая рука, мизинец… Где у нас мизинец? Вот он… Есть… Еще раз, черт… Ускользает. Не впадай в панику. Представь, что ты на тренировке. Короткое дыхание. Продолжаем релаксацию. Глаза закрыть, зеленый свет… Не получается. Все зелено, но пятнами. Спокойно, получится. Вот мизинец. Есть. Отлично. Отлично. Только мизинец. Больше нет ничего. Подчиняется. Расслабляем… Теплота. Мизинец заливает теплота. Полный контроль, расслабление и теплота. Все внимание на мизинец. Максимальная концентрация. Очень хорошо. Теплый. По-настоящему теплый, получилось. Отлично. Теперь ищем безымянный палец. Он рядышком, безымянный палец. Не спеши. Только не спеши и не сбивайся… Вот он. Первая фаланга. Ноготь. Теплота. Ноготь. Пульс. Еще раз. Безымянный палец правой руки… Первая фаланга… Ноготь… Еще раз. Мизинец горячий, безымянный палец наливается теплотой, свет перед глазами зеленый.
Медленно, очень медленно, но дело пошло. Минут через сорок Женька почувствовал, что правая рука ему полностью послушна, и сосредоточился на левой.
Через два часа, весь в поту, пошатываясь, он встал на ноги.
— Ты посмотри, этот клоун на ноги встал.
— Который из них?
— Тот же самый. Что нос тебе разбил.
— Так я сейчас его уроню.
— Спокойно, ефрейтор. Не нервничай. Сейчас его трехлетний пацан уронит. Ты лучше данные в протокол занеси. И подумай, варум он вообще смог подняться.
— Отъел морду на сникерсах, дерьмократ. И потому что газ. Вот если бы укольчик…
— Какой укольчик?
— Да тот же самый. Я ведь предлагал. Или связать, или уколоть.
— Ничего не надо. Он на серию бис готовится. Протоколируй.
— Все в норме. Практически ничего особенного, отклонения в пределах допуска. Лосяра. Кстати, смотри, он сейчас датчики снимет. Падла, его надо связать и уложить. Аккуратно, чтобы не дергался.
— Он тебе хрящ-то не повредил? Ай-я-яй… Какой шлаг, какой у нас будет красивый глазик…
— Убери руки.
— Смирно.
— Да ну…
— Сми-и-рно! Вот так. Дай-ка мне твой носик…
— Серега, прекрати. Ну чего ты…
— О-отставить. Что-то хочешь сказать?
— Хочу.
— Что?
— Дай, я ему врежу.
— Не понял.
— Ну, руки чешутся.
— Опять не понял.
— Товарищ старший сержант, разрешите обратиться.
— Обращайтесь.
— Разрешите применить обычные меры воздействия к объекту бирка желтый шесть-восемь и сделать ему укол.
— Вот теперь понял. Запрещаю. Условия всех экспериментов бис не предусматривают контакта с объектом.
— Ну, в виде исключения. Я ему только нос разобью.
— Запрещаю категорически. Делаем так: сейчас ты его отключишь сигма-волной. Пусть снова ляжет, но сам. Затем поставь ему новые датчики на липучке так, чтобы не смог удалить. И для страховки обычный болевой шок. Как только дотянется.
Мягкий, невесомый, пульсирующий «шарик» появился в Женькиных ладонях. Ощущение теплоты, чувство собственного биополя. Он умел это делать, и у него получилось. Слава богу, получилось даже сейчас. Его тело постепенно приходило в норму, он это чувствовал. Пот холодной росой копился над бровями. Две черные пластины, содранные с висков, валялись на полу.
Женька чувствовал себя подопытной крысой. Либо он действительно спятил, либо все это слишком сложно, чтобы понять, вот так сразу понять, что происходит. Сумасшедшим он себя не чувствовал. Интересно, чувствуют ли сумасшедшие, что они сумасшедшие? Что-то им читали по этому поводу. Есть какие-то сложные фобии. Слушать надо на уроках. И на лекции чаще ходить. Господи, почему и зачем он здесь? Где все ребята? Где Юлька, где Максим? Что за организация захватила их группу? Военные? ФСБ? ЦРУ? Чеченская мафия? Или это колумбийские торговцы наркотиками? Но кто бы это ни был, выступать в роли подопытного зверька Женька не собирается. Судя по деликатности обращения, его вот-вот препарируют. Даже кормить не собираются.
Он подошел к раковине и плеснул в лицо водой, стараясь корпусом загораживать от камеры левую рукой. Его «клад» лежал на своем месте. А вот в карманах уже ничего нет. Там оставались семечки и две
