характере. А так как она не отвечала, Рой горько усмехнулся: – Может быть, Томас сказал тебе, что передумал жениться на Пауле?
Бланш прекрасно понимала, что ничто уже не может изменить ту чудовищно нелепую ситуацию, в которой она оказалась, и это не прибавляло ей хладнокровия. Она почувствовала, как краска заливает ее щеки из-за того, что он продолжает на нее смотреть.
– Ну что ж, ты прав. Именно это и сказал мне Том. Но как ты мог догадаться? Значит, ты знал обо всем раньше! Знал и ничего не сказал мне! – Будто со стороны она услышала свой собственный пронзительный крик, а ей бы так хотелось быть хладнокровной и рассудительной. – Неужели ты не понимаешь, какой это удар для меня – узнать обо всем только теперь, после свадьбы, когда уже слишком поздно!..
Рой казался сейчас высеченным из камня. Он был настолько спокоен, что она не ожидала, что он вновь заговорит. Но вскоре его губы пришли в движение. Слова, такие мягкие, почти небрежные, показались ей язвительными и саркастичными.
– Неужели ты хочешь сказать – я с трудом могу поверить этому, – что все еще сохранила чувства к человеку, который предал и унизил тебя? После всего случившегося ты готова простить и принять его обратно? Ты это имеешь в виду? – Судя по его тону, он ожидал, что она воскликнет: «Конечно нет!» Но она не могла этого сделать. – Отвечай же, черт побери! Я имею право знать!
– Право знать? Но в таком случае и я имею право знать, откуда и что тебе известно о Томасе и почему ты ничего не сказал мне!
Рой стремительно приблизился к ней с таким свирепым видом, что Бланш замерла, чувствуя, что от ее решительности не осталось и следа.
– Ну хорошо, да, ты имеешь право знать, и я расскажу тебе все. Но только никогда не упрекай меня потом, что я проболтался: ты сама хотела этого. – Мимолетная горькая усмешка тронула его губы. – Представь себе, я действительно старался защитить тебя. Теперь слушай: Томас позвонил мне два дня назад – к тому времени я уже предложил ему не принимать приглашения на свадьбу – и задал несколько незначительных вопросов по поводу моей новой работы для телевидения. Но на самом деле он звонил не за этим. Он хотел сообщить мне, что Паулу положили в частную клинику для аборта.
– О!.. – Шум в ушах, как от падающей воды, остановил мысли Бланш. Боясь потерять равновесие, она была вынуждена схватиться за спинку стула. Глаза закрылись, чтобы хоть как-то приглушить боль. Длинные темные ресницы легли, как два крошечных веера, на ее смуглую кожу. Она не могла заметить беспокойства на лице Роя и ощутила, что он рядом, только когда почувствовала пряный запах одеколона: Рой пытался привести ее в чувство.
Бланш открыла глаза, инстинктивно помотала головой. Но Рой истолковал этот жест по-своему.
– О… так я был прав. Ты не знала. Прошло некоторое время, прежде чем Бланш смогла произнести несколько слов:
– Неважно, все это не относится к делу.
Прошла целая вечность, прежде чем он заговорил, но его словам предшествовал короткий издевательский смех.
– Я бы сказал, что именно это и относится к делу.
Его холодность, презрительный смех – и это несмотря на то, что она едва не упала в обморок – всколыхнули в Бланш волну гнева. Плотно сжав губы, она смотрела, как он распаковал свой чемодан и оставил его открытым. Шелковая очень дорогая пижама упала на покрывало кровати…
В голове Бланш пронеслась мысль, которая в круговерти последних недель была задвинута в дальний угол ее сознания. Одно время она собиралась поговорить с ним об этом, но та или иная причина постоянно мешала ей. И вот сейчас время настало, хотя… весь предыдущий разговор вряд ли располагал к беседе об интимных отношениях. Вот если бы он бывал дома хоть немного больше, чем разъезжал повсюду так часто, постоянно ускользая… Впрочем, сначала нужно покончить с разговором о Томасе.
– Рой, давай больше не будем возвращаться к этому, но я все же думаю, что ты не должен был утаивать от меня звонок Томаса. По-моему, это нечестно.
Рой резко повернулся к ней. Блеск его глаз напомнил Бланш, что раз или два она была свидетелем того, как он выходил из себя. А ей-то казалось, что она приложила все силы, чтобы сохранить самообладание. Ей так хотелось поговорить с ним обо всем спокойно. Но в голосе его слышались раздражение и гнев.
– Послушай, Бланш! Я вырос, вынося горшок за Томом, и черт меня побери, если я позволю ему нарушить наш медовый месяц!
– Медовый месяц? – Он как будто прочитал ее мысли. Наверное, сейчас самое время наконец заговорить о том, что ее так беспокоило. Но вместо этого она растерянно и сконфуженно пробормотала: – Что ты имеешь в виду? Я думала… Я не думала…
– Продолжай, – насмешливо подбодрил Рой, давая понять, что играет с нею, получая удовольствие от ее смущения. – Ты думала… Или ты не думала… что?
– Прекратишь ты это, в конце концов?! – Бланш прикрыла глаза рукой, пытаясь сдержать подступившее рыдание. – Рой, ради бога, ведь мы… мы женаты в силу не совсем обычных причин!
– Поясни мне, что ты имеешь в виду, Бланш.
– Ты должен понимать, что я имею в виду, но если ты настаиваешь… Ты сказал о медовом месяце. Но даже ты должен согласиться, что это… хорошо для любовников.
– А ты, как я вижу, не представляешь нас в этой роли? – Он сказал это с насмешливой грустью, потихоньку приближаясь к ней, снимая пиджак и ослабляя галстук. – А между тем, клянусь, все наши друзья на свадьбе были уверены, что мы именно любовники. Ты сыграла свою роль с таким энтузиазмом, что я сам чуть в это не поверил.
– Рой! – Ей ничего не оставалось, кроме как взывать к его великодушию. – Ты ведь знаешь, у меня не было выбора. Я вынуждена была так поступить ради родителей…
– О да, разумеется. И они были убеждены не менее остальных. Я бы сказал, просто мастерское исполнение.
Он говорил по-прежнему насмешливо, но Бланш почувствовала его растущее беспокойство, видела мрачнеющее лицо.
– Как бы то ни было, ты же заранее все знал; и идея этого брака принадлежит целиком тебе и никому больше…
– А как ты считаешь, ради чего я сделал тебе предложение, Бланш?
– Неужели ты думаешь, что я не спрашивала себя об этом сотни раз? И до сих пор не поняла. Может быть, ты наконец объяснишь мне?
– Ну что ж. – Повернув к себе стул, обтянутый розовым сатином, Рой сел на него верхом, положив руки на спинку. – Я хотел получить жену. Мне казалось, что это разумное приобретение.
Его издевательский тон привел Бланш в бешенство. Затравленно глядя на него, она мотнула головой в негодовании и почувствовала, как взметнулись ее шелковистые волосы.
– О нет! Ты хотел только одного, Рой Гартни: отомстить Томасу. Ты всегда завидовал ему!
Произнеся эти слова, Бланш тотчас пожалела о них, потому что знала: он ей этого не простит.
– Завидовал? – Так и есть, она задела его за живое. – Почему, черт возьми, я должен был завидовать Томасу?
– Не знаю почему, только у меня всегда складывалось такое впечатление. И я думаю, ты знал, как отплатить ему побольнее.
Рой стремительно встал, подошел к ней и, когда она отказалась смотреть ему в лицо, взял ее за подбородок и заставил поднять голову.
– А я-то думал, что это было твоим желанием – отомстить ему, моя милая. В конце концов, ты была единственной, чьи мечты разбились вдребезги той ночью, когда Паула выложила свой маленький сюрприз. А теперь делаешь вид, что ты здесь ни при чем? – Бланш захотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать его. – Ты думаешь, что все еще можно вернуть, не так ли? Вы с Томасом могли бы все забыть, сделать вид, что ничего не случилось, и жить после этого счастливо – об
– А если и думаю, что тогда? – В ее словах прозвенел отчаянный вызов.
– Я был бы удивлен, если бы хоть одна женщина смогла жить счастливо с Томасом, хотя, конечно, я могу судить предвзято. Но даже если не учитывать моего мнения… Неужели ты действительно веришь, что
