же быстрым и смертоносным, как ласка. Его стрелы пронзили гуннов, державших Тахмину, так быстро, словно он убивал куриц.
Велисарий.
Странный, необычный человек. Жалость и благородство лежат у него под коркой безжалостности и хитрости.
Баресманас снова повернулся к камину и уставился в огонь. И теперь впервые после того, как он узнал о совершенном малва в Месопотамии, перс смог поверить, что враг сгорит в огне.
Велисарий.
Глава 4
Это был самый красивый собор, который когда-либо видел Юстиниан. Более красивый и более величественный, чем он мечтал. Краеугольный камень его жизни. Айя София — храм Святой Софии, который он планировал построить.
Центральная улица Константинополя начиналась у Золотых Ворот и заканчивалась у подножия собора. По всей ее длине, разбросанные тут и там или сложенные грудами, лежали жертвы чумы.
Половина города умерла или умирала. Вонь разлагающихся непохороненных тел смешивалась с болезнетворным запахом горящих трупов. В результате над Константинополем висело густое облако вредных испарений, словно город постоянно накрывал туман. Подобное облако из вредных испарений висело когда-то над Италией и Северной Африкой и всеми другими провинциями, которые для него завоевывал или перезавоевывал Велисарий.
Юстиниан Великий. Который во имя восстановления величия Римской империи разорил восточную часть, чтобы разрушить западную. И оставил все Средиземноморье разрушенным. Самым подходящим местом для распространения худшей эпидемии чумы за несколько столетий.
Юстиниан Великий. Который более, чем кто-либо другой, приблизил окончательное падение греко- римской цивилизации.
Юстиниан выпрямился на стуле.
— Не надо. Я больше не выдержу, — прохрипел он.
Он склонился вперед и, дрожа, протянул руку. На ладони лежал сверкающий, переливающийся всеми гранями предмет. Кристалл — как его называли. Магический камень.
Велисарий забрал кристалл у Юстиниана и вернул назад в мешочек. Мгновение спустя мешочек опять висел у полководца на груди. Камень посылал мысленные импульсы прямо в мозг Велисария.
«Он — неприятный человек», — пришел первый импульс.
Велисарий уныло улыбнулся.
«Да, Эйд, ты прав. Неприятный. Но он может стать великим», — послал ответную мысль Велисарий.
Существо из будущего отнеслось к мнению Велисария скептически.
«Не уверен. Совсем неприятный человек».
— Ты удовлетворен, Юстиниан? — спросил Велисарий вслух. Бывший император кивнул.
— Да. Все так, как ты говорил. Теперь я уже жалею, что просил тебя дать мне кристалл. Лучше бы я не пробовал… Но мне требовалось…
Он вяло махнул рукой, словно пытаясь подобрать слова.
Велисарий помог ему.
— Тебе требовалось знать, обоснованы ли твои сомнения. Тебе требовалось знать, что стоит за моим желанием видеть на троне моего пасынка — личные амбиции и стремление к величию или — как я и заявлял во время обсуждения этого вопроса — необходимость ведения войны против малва.
Юстиниан опустил голову.
— Я не склонен доверять кому-либо, — пробормотал он. — Это — неотъемлемое свойство моего характера. — Он хотел еще что-то сказать, но плотно сжал губы.
— Не нужно, Юстиниан. Не нужно.
Улыбка полководца стала еще более унылой. Он уже один раз участвовал в этом разговоре — в видении, кошмарном видении, показанном ему Эйдом.
— Тебе потребуется несколько часов, чтобы сказать все, что ты пытаешься. И это будет нелегко. Если ты вообще справишься.
Юстиниан покачал головой.
— Нет, Велисарий. Есть необходимость высказаться. Если не для тебя, то для меня самого. — Резким тоном он добавил: — Иногда мне кажется, что потеря зрения улучшила мое видение мира. — Он сделал глубокий вдох. Потом еще один. Потом выдохнул — так, как камень мог выдавить каплю крови: — Прости меня.
Третий находившийся в комнате человек усмехнулся.
— Даже сейчас ты все еще ведешь себя надменно, — сказал он. — Неужели ты думаешь, Юстиниан, что ты — единственный грешник на земле? Или просто самый великий?
Юстиниан резко повернул голову на звук голоса.
— Я проигнорирую твои замечания, — заявил он с достоинством. — Но скажи мне, Михаил Македонский, ты сам-то уверен? Уверен ли ты в этом — существе? — которое ты называешь Талисманом Бога?
— Вполне, — ответил монах холодным тоном. — Это посланец, отправленный нам Богом, чтобы предупредить нас всех.
— В особенности меня, — пробормотал Юстиниан. Слепой потер пустые глазницы. — А Феодора видела?..
— Нет, — ответил Велисарий. — Я один раз предлагал ей попробовать, но она отказалась. Сказала: предпочитает принимать жизнь так, как она идет своим чередом, а не знать будущее по видению.
— Хорошо, — кивнул Юстиниан. — Значит, она не знает про рак? — Пришла очередь Велисария резко дернуться от удивления.
— Нет. Боже праведный! Я даже не подумал об этом, когда предлагал ей кристалл.
— Семнадцать лет, — сказал Юстиниан. Говорил он очень слабым голосом. — Через семнадцать лет она умрет от рака.
Михаил Македонский откашлялся.
— Если мы преуспеем в отражении атаки малва… — Юстиниан жестом попросил его помолчать.
— Это не имеет отношения к делу, Михаил. Независимо от того, какое зло принесут малва, они не имеют к раку никакого отношения. И не забывай: кристалл показал мне то будущее, которое могло бы быть. Будущее, в котором малва поднимаются к власти над всем миром при помощи силы под названием Линк. Будущее, в котором я остаюсь императором, а мы снова завоевываем западное Средиземноморье.
Он замолчал и опустил голову.
— Я прав, Велисарий? Ведь прав?
Велисарий колебался. Затем направил мысленный вопрос Эйду.
«Он прав, — пришел ответ. Затем, предупреждая следующий вопрос, Эйд добавил: — И от рака нет лечения. По крайней мере такого, которым вы могли бы воспользоваться в течение многих, многих лет. Столетий».
Велисарий сделал глубокий вдох.
— Да, Юстиниан, ты прав. Независимо от того, что еще случится, Феодора умрет от рака через семнадцать лет.
Бывший император вздохнул.
— Они выжгли мои слезные протоки вместе с глазами. Иногда я проклинаю предателей за это даже больше, чем за потерю зрения.
Юстиниан встал и принялся ходить из угла в угол.
