после… — Она замолчала, пытаясь сдержать снова нахлынувшие слезы. — Но все равно…
Хозяин взял монету у нее с ладони и внимательно осмотрел. Через несколько секунд он уже тихо посмеивался.
— Недавно отчеканенная императорская монета малва. Интересно…
Он улыбнулся и завернул монету в пергамент. Затем плотно перевязал веревкой. Пока работал, тихо говорил, словно сам с собой:
— Интересно… Ха! Конечно, вероятно нет. Но разве это не удивительная ирония?
Закончив работу, он улыбнулся сестрам. Они теперь без труда узнавали присущий лишь ему юмор.
— Знаете ли, я — это человек, ценящий подобные вещи. — Улыбка исчезла с его лица.
— Я не друг вам, девушки. Никогда не думайте, что я — друг. Но, возможно, я вам и не враг.
Он поднял свернутый пергамент и взвесил на руке.
— Мы выясним это в скором времени. — Старшая сестра вздохнула.
— Значит, испытания еще не закончились? — Хозяин снова улыбнулся, на этот раз скорее радостно, чем задумчиво.
— Закончились? Думаю, нет!
Теперь он по-настоящему смеялся. Впервые после того, как стал их хозяином.
— Думаю, нет! Игра только началась!
На протяжении следующих дней, недель и месяцев послание — и все, что с ним связано, — три раза вызовут оцепенение и ужас. И один раз — радость.
Ужас приходил по нарастающей. Наименее обеспокоенными казались солдаты, расследовавшие убийство владельца борделя и его главного сутенера.
— Какая разница, кто это сделал? — зевнул командующий подразделением офицер. — Разве у нас недостаток в сутенерах?
Он отвернулся от кровати, на которой нашли тело владельца борделя. Постель была пропитана вытекшей из перерезанного горла кровью.
— Может, конкурент? Или недовольный клиент? — По безразличному тону офицера было очевидно, что он не собирается расследовать это дело.
Сутенер, ставший теперь по праву наследования владельцем борделя, вздохнул.
— Значит, никаких проблем?
Он очень старался, чтобы в его голосе не прозвучало облегчение. Он был невиновен, но казался наиболее очевидным подозреваемым…
— Никаких, — твердо заявил офицер. И сурово посмотрел на нового владельца борделя.
— За счет заведения! — тут же спохватился тот. — Вы и все ваши подчиненные! Целый день!
Офицер улыбнулся.
— Дело закрыто.
Некоторое время спустя, когда убийца отчитывался перед своим начальником, реакция последнего оказалась бурной.
— Ты — идиот, — проворчал Нарсес. — Почему, ради всего святого, ты их убил? Нам не нужно привлекать внимание. Эта была просто покупка рабынь. Такое происходит каждый день.
— Как и убийства в борделях, — последовал ответ. Аджатасутра пожал плечами. — Причины три. Во- первых, я подумал, что кисти станут милым добавлением к письму. Так сказать, доказательством добрых намерений.
Нарсес фыркнул.
— Бог милостив! Ты подумал. — Он неподражаемо ухмыльнулся. — Его дочери безнадежно загрязнены. Какая разница, что мертвы двое осквернителей? Ты же сам — индус, и прекрасно знаешь об отношении к таким вопросам. А сколько еще живы?
— Ты можешь удивиться. Чистота — одно дело, удовлетворение от мести — другое. Даже мы, язычники-индусы, не можем оставаться равнодушными. И даже такой философ, как он, испытает удовлетворение, несмотря на то что знает, какой урон это принесет его карме.
Сидевший на стуле Аджатасутра наклонился вперед, вытянув руки и изогнув дугой спину. Его движения напоминали кошачьи, и, казалось, он получает от них столько же удовольствия, сколько получал бы кот.
— Во-вторых, у меня мало практики. — Он помолчал и добавил немного ворчливо: — У тебя слишком утонченные методы, и наемному убийце сложно не потерять сноровки у тебя на службе.
И снова Нарсес фыркнул.
— Сутенеры.
На губах Аджатасутры появилась насмешливая улыбка.
— Лучшее, что я мог найти.
Улыбка исчезла. Без улыбки Аджатасутра с неподвижным и ничего не выражающим лицом больше напоминал ястреба, чем человека.
— И, наконец, мне самому хотелось их убить.
Нарсес ничего не сказал. Но он больше не фыркал и не ухмылялся.
Несколько недель спустя посылка дошла до адресата и вызвала разнообразные эмоции. Она пронеслась по Дворцу в Деогхаре, подобно торнадо. Пешва с женой плакали от радости, императрица пребывала в смятении, мнения ее советников разделились.
— Это ловушка! — настаивал супруг императрицы.
Рагунат Рао вскочил на ноги и подбежал к открытому окну. Там он положил ладони на широкий подоконник и гневно уставился на север. Горная неровная местность Махараштры тянулась до горизонта. За ней, невидимая из дворца, протекала река Нармада и тянулись горы Виндхья. А за ними находилась огромная Гангская равнина, где зверь малва оседлал индийские земли.
— Ловушка, — повторил он.
Императрица Шакунтала перевела взгляд на начальника личной охраны. Вернее, бывшего начальника. Официально Кунгас больше не являлся ее махаданданаякой — «главнокомандующим» и бхатасвапати — «генералом армии и кавалерии». Со вчерашнего дня этот человек вообще не имел никакого титула в империи Андхра. Его освободили от всех обязанностей, поскольку он и его супруга вскоре сами будут основывать собственную империю.
Официально.
Плечи Кунгаса легко шевельнулись — этот жест у него обычно означал неуверенность.
— Вероятно.
Его взгляд переместился на другую женщину в комнате. Туда же смотрела сама Шакунтала.
Ирина откашлялась и виновато посмотрела на фигуру у окна.
— На самом деле, Ваше Величество, это один из редких случаев, когда я не согласна с Рао.
Рао сухо рассмеялся. Повернулся и посмотрел на Ирину.
— «Редких случаев»! Какая тонкая дипломатия!
Женщина обезоруживающе улыбнулась.
— Но я просто должна не согласиться. Это похоже на работу Нарсеса. Простые ловушки не в его стиле.
Все собравшиеся в помещении скептически посмотрели на нее. Ирина пожала плечами. Настолько экспрессивно, насколько сдержанно делал это ее будущий муж.
— Простите. Понимаю, что мои слова звучат безнадежно туманно. Даже наивно. Но…
Она нахмурилась, собираясь с мыслями.
— Но я на самом деле уверена, что права. Я могу определить, что тут поработал Нарсес. Уверена: он что-то задумал. Что-то… — Она пыталась подобрать слова, теребя край одежды. — Что-то сложное. Что-то запутанное, закрученное.
Она посмотрела на Кунгаса и Рао. Тут же перестала хмуриться и хитро улыбнулась.
— Проблема в том, Ваше Величество, что эти двое думают, как мужчины. Грубо. Просто.
Смех Шакунталы колокольчиком прозвенел в большом зале. Они с Ириной обменялись улыбками. Рао нахмурился. Лицо Кунгаса, как обычно, ничего не выражало.
— Мы должны помнить, императрица, что Нарсес — евнух, — продолжала Ирина. — Он действует
