– Граф откуда? – удивился Король, но мальчишка уже юркнул в толпу и исчез. Пропала, как не было ее, и цыганка в красном платке. А Ганка подошла вплотную и, прислонившись плечом к киоску, уставилась на Короля. Теперь уже нельзя было уйти незамеченным.
– Как твои дела? – спросил он. Она медленно покачала головой. Широко расставленные светлые глаза смотрели равнодушно, спутанные пряди волос выбивались из-под перекрученной косынки. Из-под фартука нахально выпирал живот.
– Опять? Чья работа?
Ганка пожала плечами, неуверенно ткнула в него пальцем. Наскоро прикинув срок, Король вынужден был признать, что и это возможно.
– Ладно... Где стоите? Веди.
За вокзалом нависали друг над другом предназначенные на слом развалюхи, зияющие черными проемами выбитых окон. Сухие тополя топорщились голыми сучьями. Ганка привычно и быстро запетляла между этими уродцами, миновала развал помойки и груду разбитых фанерных ящиков, скользнула в низкую дверь. Король старался не отставать.
Он встретил Ганку три года назад, когда пришел в небольшой табор, бродивший по херсонским степям. По ряду причин Королю не хотелось тогда появляться в больших городах, и нигде нельзя было спрятаться лучше. В таборе нашлось несколько поручившихся за него знакомых, и цыгане приняли Короля без лишних разговоров. А ночью в палатку скользнула Ганка и, ничего не отвечая на его удивленные вопросы, поснимала все свои юбки и платки. Он даже немного испугался тогда. Знал, что проституток среди цыганских женщин нет, а за связь с чьей-нибудь женой или сестрой легко можно получить нож под ребро. Но Ганка вцарапалась к нему под куртку, прижалась горячей, мягкой грудью, жадно поцеловала несколько раз – все молча. Что оставалось делать? Сперва Король думал, что она просто не говорит по-русски. Все выяснилось потом: немая, полусумасшедшая... В таборе на нее не обращали внимания, никто не придал значения тому, что она начала жить с гаджо. Тогда Ганка даже нравилась ему – высокая, светлоглазая, черная от загара, носящая мужскую рубаху и рваную юбку, сквозь прорехи которой видны были колени. Из приличия он все же спросил ее десятилетнего брата:
«Не против, парень?»
Васька пожал плечами:
«Да бога ради... Дай сто – и я ослеп».
Другой родни у Ганки почему-то не было.
Больше года Король болтался с цыганами, и Ганка всегда была рядом: молчаливая, покорная и вечно беременная. Когда она умудрялась рожать и куда потом девала своих младенцев, Король так и не сумел допытаться. Потом он вернулся в Одессу. А этой зимой, приехав в Москву к сестре, снова встретил Ганку. Она обрадовалась, кинулась на шею, на ночь глядя потащила в привокзальную гостиницу. Король не отказался, но теперь уже не мог понять – что он нашел в ней тогда, в степи под Херсоном? После проведенной вместе ночи у него остались только ощущение неловкости и надежда на то, что этот раз – последний.
Лестница с выщербленными ступенями вела на второй этаж, в комнату с чудом сохранившимися на стенах обрывками обоев и потеками потолочной краски на обнаженных местах. На пестрых одеялах, подушках и просто на полу сидели человек двадцать цыган с безразличными физиономиями. Перед ними, засунув руки в карманы кожаного пальто, стоял Граф и о чем-то говорил – напористо и жестко.
– Э, морэ [11] ... – вяло указали ему. Граф повернулся, увидел Короля. В его узких глазах блеснуло замешательство. На минуту в комнате воцарилась тишина.
– Будь здоров, золотой, – наконец медленно выговорил Граф. – Какими путями здесь? Не ждал увидеть.
– Случайно, – пожал плечами Король. – Васька сказал.
– Н-ну... – Граф запнулся. Поймав удивленный взгляд Короля, опустил глаза. – Отойдем.
Они вышли из комнаты, спустились по лестнице. На дворе уже темнело.
– Белаш товар получил, – сообщил Граф, вертя золотую печатку на пальце. – Спасибо тебе.
– Почему не звонил? – недовольно спросил Король. – Мне дожидаться некогда, я на днях к туркам лечу.
– Не в Москве он. Уж извини, дела. Да ты не беспокойся – все хорошо прошло.
Краем глаза Король заметил Ганку. Она спустилась следом за ними и теперь стояла у порога, зябко кутаясь в потертый мужской пиджак. Граф проследил за его взглядом, чуть заметно усмехнулся:
– Та твоя, рыжая – лучше... Как надоест – подари мне.
– Обойдешься, – нахмурился Король. – Будь здоров.
Лениво взмахнув рукой на прощанье, Граф вернулся в дом. Король двинулся к подворотне. Ганка догнала, пошла рядом. Уже у самого вокзала осторожно тронула его за рукав. Нет, с досадой подумал он, не отвязаться.
– Ну, что ты? Не будем сегодня, ты с пузом.
Пренебрежительный жест.
– В другой раз.
Кривая, недоверчивая усмешка.
– Приезжай летом в Одессу, свидимся.
Ганка покачала головой. Неожиданно заплакала. Король молчал, глядя, как вздрагивают ее худые плечи.
– Иди, – наконец сказал он. – Васька беспокоится.
Опустив голову, Ганка побрела к вокзалу. Король тронулся в другую сторону и лишь у магазина обернулся, чтобы убедиться – ушла ли она. Это его и спасло. Через секунду он уже летел на асфальт, а по двору звонко и часто разносились выстрелы. Автоматически Король насчитал их шесть, лежа за выступом магазинного крыльца и чувствуя, как на голову ему сыплется выбитая из стены кирпичная пыль. Потом наступила тишина.
Асфальт был мокрым после дождя, в бок колола щебенка, но Король лежал не двигаясь. Рядом послышались осторожные шаги. Кто-то подошел вплотную и наклонился. Одним ударом Король сбил этого «кого-то» с ног, и они, сцепившись, покатились по земле.
Схватка была бестолковой: Король почти не отвечал на яростные отбрыкивания и лишь старался не выпустить противника. Это оказалось трудным делом: нападавший был явно моложе и вывертывался из рук, как угорь. В свете фонаря мелькнули испуганные и злые глаза, оскаленные зубы.
– Умарав, джукло [12] ...
– Ром [13] ?!. – от неожиданности Король ослабил хватку. Мальчишка тут же вырвался, вскочил и метнулся в темноту. За углом фыркнул двигатель, полыхнули по стене желтые всплески фар, взвизгнули шины. Все, подумал Король, садясь на асфальте. Не догнать.
Он ничего не понимал. Кто? Зачем? Что случилось? Не вставая с места, Король перебрал все возможные предположения, прикинул даже самое нелепое – у Ганки появился жених. Но почти на глазах у той же Ганки? Но через пять минут после разговора с Графом? Совершенно сбитый с толку, он поднялся, попытался отряхнуться, но пользы это принесло мало. Саднила содранная кожа на скуле, синяк под глазом стремительно разбухал. Ходить по городу в таком виде показалось Королю дурным тоном. Делать нечего – нужно было отправляться к Петро.
Ресторанчик «Подкова» в привокзальном переулке был маленьким, темноватым и запущенным. Серьезные люди развлекались здесь редко: постоянными посетителями были рыночные торговцы, вокзальная шпана и изредка – ценители цыганского пения. Прежде Король удивлялся – почему так долго не разваливается крошечный ансамбль из пяти цыган, которые почти ничего не зарабатывали своими песнями. Потом он узнал, что через этих артистов проходит активная скупка и перепродажа краденых вещей, поступающих прямо с вокзала. Все это происходило под патронатом Графа, и лучшего заработка цыгане из «Подковы» не искали.
Петро Метелина, скрипача из ресторанного ансамбля, ничем нельзя было удивить. Казалось, он вовсе не заметил ни перепачканной куртки Короля, ни его разбитого лица. Впустив нежданного гостя в артистическую, Петро закрыл дверь и небрежно привалился к ней спиной – невысокий, худощавый, с вьющимися, падающими на плечи волосами. Его взгляд остановился на стене, сбоку от Короля.
