соответственно, большие деньги…
– А оставшиеся полтора миллиона?
– Чек я оставила в вашей комнате, на кровати…
– Неужели все, что происходило в стенах этого замка и за что были заплачены, я думаю, немалые деньги, стоит того?..
– Разумеется… Вы не смотрите, что я так молодо выгляжу, мне уже достаточно лет, чтобы я могла заявить:
– Послушайте, но раз вы все
– Эта история нас не интересует, правда, Луи?
Луи, который все это время сидел рядом на стуле, словно проснулся, но потом как-то сник, опустил голову и чуть слышно захрапел…
– Он больше всего на свете любит поспать… – улыбнулась Гаэлль и нежно провела рукой по щеке Луи.
– И вам совершенно неинтересно узнать, кто убил Эдит?
– Мы не занимаемся убийствами… Хотя в этом случае шантаж был бы очень кстати…
– Вы страшный человек, Гаэлль…
– Ребекка, – поправила она Наталию.
– Нет, для меня вы останетесь Гаэлль.
Глава 13
Женщина на чердаке
Она шла по Парижу и не чувствовала под собой ног. Никогда еще она так остро не ощущала свободу.
И хотя витрины магазинов были по-рождественски нарядны и за прозрачными стеклами горели елки, в Париже шел дождь. Но это был восхитительный дождь. Теплый и чистый.
Она не помнила, сколько шла, пока не догадалась остановиться у таксофона и, купив в соседней аптеке жетоны, позвонила Катрин.
– Ты жива? – спросила перепуганная горничная, забывшись и неожиданно для себя перейдя на ты.
– Со мной все в порядке… Я же говорила, что меня с кем-то спутали… А что у тебя нового?
– Ты сейчас удивишься, но я развожусь с мужем и уезжаю в Лозанну…
Наталия почувствовала, как вся покрывается мурашками.
Пьер… Художник Пьер…
– И когда же вы собираетесь лететь в Лозанну?
– Для начала он хотел бы выяснить что-то относительно своей сестры…
«Наконец-то…»
– Хорошо, я скоро приеду… Ты можешь пообещать мне, что до моего возвращения ты не передумаешь лететь в Лозанну и что вы оба, Пьер и ты, будете ждать моего возвращения с бутылкой шампанского?
– Конечно!
Чувствовалось, что Катрин переживает самые чудесные мгновения своей жизни.
Наталия вспомнила про Логинова, и ей захотелось поплакать.
«Потом слезы, шампанское, Логинов…» – И она, остановив такси, поехала к Анне.
И снова было все мокрое: сад, калитка, ворота, дорожка…
Окна горели теплым золотистым светом.
Наталия, впрочем как и всегда, еще не знала, как именно будет действовать, но увидеть Анну, перед тем как покинуть Париж, она хотела во что бы то ни стало.
Она остановилась перед дверью и позвонила. Отошла в сторону, чтобы ее не было видно с помощью глазка, и когда раздался недовольный голос служанки, спрашивающей: «Кто там?» – ответила:
– Вам телеграмма из Лозанны…
И она открыла. Бестолковая во всех отношениях служанка раскрыла наконец-то дверь…
Дальше все происходило тихо и сложно: Наталия зажала девушке рот ладонью и прижала к стене, лишив ее возможности крикнуть или пошевелиться. И хотя девушка была довольно-таки сильной, она уже просто от страха ослабла и превратилась в аморфное и покладистое тело.
– Значит, так, слушай меня внимательно: я не собираюсь делать ничего противозаконного, просто мне надо выяснить, почему твоя хозяйка не хочет меня видеть, вот и все. Если ты будешь сидеть здесь как мышка, я дам тебе сто франков, если же начнешь кричать, мне придется применить газовый баллончик… Выбирай…
– Но я ни в чем не виновата… – Глаза девушки наполнились слезами. – Я ничего, ничего абсолютно не знала… Когда я пришла, она была уже здесь…
Послышались шаги: кто-то спускался сверху по лестнице.
– Молчи! – шикнула Наталия, бросаясь под лестницу, и затаилась там среди висящих на вешалке плащей и пальто.
– Кто приходил, Саша? – появилась Анна в домашнем халате.
– Никто, это я здесь прибиралась, – ответила не своим голосом ничего не соображающая Саша.
– Странно, а мне показалось, как будто бы позвонили… Ты нам согрела молока?
– Минутку, мадам…
Саша убежала на кухню, а Анна, подойдя к двери, приникла к глазку и тяжело вздохнула.
– Здравствуй, Анна, – вышла из своего укрытия Наталия. – Ты не узнаешь меня?
Она вскрикнула и рухнула на пол.
На шум прибежала Саша.
– Я же говорила вам, что она совсем плоха… Она больна и едва держится на ногах…
– Да что с ней? – Они вдвоем перенесли Анну в спальню и положили на кровать. – Она и вправду выглядит ужасно…
– Она… даже не знаю, говорить вам или нет, но мадам тратит много денег на кокаин… Она продала много акций издательства, принадлежавшего раньше ее мужу, чтобы только купить эту гадость…
– Но ведь ты же говоришь, что она кормит грудью?
– Я и сама не знаю, мадам, откуда у нее молоко?
– Может, у нее есть кормилица? К вам приходит какая-нибудь женщина?
– Нет, мадам, у нас живет одна особа, но мадам не велела мне никому говорить… Ее ищут…
– Кого?
– Женщину, которая живет у нас на чердаке… Мадам Анна говорит, что она скрывается от полиции… Мы кормим ее, а она вяжет детские вещи, штопает носки и чистит столовое серебро…
– Как ее зовут?
– Изабель… Изабель Гомариз.
Наталия остановилась, чтобы перевести дух: слишком уж много информации…
– Ты уверена, что ее так зовут?
– Так мне сказала мадам…
– Я могу на нее взглянуть?
– Она спит, она всегда в это время спит. Давайте лучше пригласим доктора Дидье, он знает, как привести мадам в чувство…
– Твоей хозяйке нужен не доктор Дидье, а наркологическая клиника… Взгляни, на кого она стала похожа… Если в прошлом году мы с ней уплетали пирожные и она жаловалась на то, что катастрофически прибавляет в весе, то теперь от нее остались лишь кожа и кости… – Она взяла руку находящейся в бессознательном состоянии Анны и отпустила ее, раздался сухой короткий звук.
– Она прибавляла в весе, потому что ждала ребенка… – заметила Саша.
Наталия едва сдержалась, чтобы не обозвать эту круглолицую девицу каким-нибудь соленым словцом.
– А где спит ее сын, Сережа?
