– А ты бы не смог сейчас тоже приехать? Мне кажется, что вместе мы бы до чего-нибудь и додумались… У меня голова раскалывается, а вместо мыслей – вакуум. Я постоянно вижу одного и того же человека… До твоего приезда я могла бы нарисовать его приблизительный портрет… Ну как, приедешь?
– Постараюсь. Постой, как же я могу приехать, если мы должны ждать возвращения Альбаца?
– Ну, решай сам. В любом случае я буду дома. Все, пока. – И она положила трубку.
Понимая, что она еще не скоро увидит Сапрыкина, да и Игоря тоже, Наталия снова села за рояль. Взяла несколько минорных аккордов и постепенно вышла на тему какого-то очень известного американского шлягера 20-х годов… Разнузданная, свободная мелодия плавно перетекала из минора в мажор, меняясь и обновляясь, играя все новыми и новыми гранями настроений…
Она увидела ночную улицу, освещенную одиноким желтым фонарем, и дом, четырехэтажный, судя по всему, старый, но очень знакомый.
Затем все смазалось и появилось изображение маленькой захламленной комнаты: продавленный диван, сломанные стулья, ломящиеся под тяжестью тряпья, небольшой круглый стол, покрытый цветастой клеенкой и заставленный пустыми бутылками из-под водки… На подоконнике – голубая ваза с искусственными розами.
В комнату вошла худая, небрежно одетая женщина в вязаной шапочке на голове, в руках у нее маленькая кастрюлька, из которой поднимается пар… Наталия почувствовала запах мясного бульона.
– Вика, у тебя сейчас картошка подгорит, помешать? – крикнул кто-то из-за дверей, и Наталия подумала, что действие происходит в старой коммунальной квартире, а кричит, должно быть, соседка, которая в это время находится на кухне.
– Помешай, – равнодушно ответила женщина в шапочке, поставила кастрюльку на стол, подошла к стоящему на тумбочке старому телевизору и включила его. Спустя несколько минут (он нагревался почему- то очень долго) появилось изображение: шла программа «Новости»…
Наталия бросила играть и быстро включила свет. Тряхнула головой, собираясь с мыслями. Диктор только что говорил о землетрясении в Италии, где продолжают разрушаться знаменитые памятники архитектуры, соборы, на восстановление которых потребуются миллиарды долларов… Эту же информацию она уже слышала сегодня, но только по радио…
Она вошла в гостиную и тоже включила телевизор. Она готова была включить все свои три телевизора, чтобы только понять, в какое время происходили события, свидетельницей которых она оказалась.
У нее волосы зашевелились на голове, когда она увидела того же самого диктора как раз в тот момент, когда он говорил о землетрясении в Италии…
Оставалось только вычислить дом. Но она его где-то видела.
Достав карту города, она разложила ее на диване и стала водить пальцем по известным ей улицам. Обведя круг старых построек, который до сих пор называли старым городом, она поняла, что этот дом должен находиться неподалеку от консерватории.
Наталия быстро оделась и, не сказав никому ни слова, выбежала из дома. Добежала до гаража, завела машину и поехала, ежась от холода, в сторону консерватории. По дороге она купила водки и закуски. «Пригодится…»
Глава 12
ВИКТОРИЯ
Она потратила целый час на то, чтобы разыскать этот дом. Но когда вышла из машины, то почему-то не сомневалась, что оказалась именно там, где надо. Женщину звали Вика. Виктория. Ей кто-то подсказывал сверху, из воздуха, из космоса, неизвестно откуда и, главное, неизвестно зачем, что именно эта женщина должна ей помочь. Виктория – жена того отчаявшегося человека, который выбросился из окна. Жена Леонида. Что с ней стало? И сколько же лет прошло с того несчастного случая, когда она объявила ему о своем решении уйти от него… И забрать сына…
Но как она может быть связана с Бартоломеями?
Наталия обошла дом и вошла в первый же подъезд. Позвонила один раз, хотя возле черной кнопки звонка висело нечто вроде расписания, кому и сколько раз звонить: «Пудовкиным – 3 раза, Черноглотовым – 2 раза…»
Из-за цепочки показалась красная харя какого-то пьяницы, который обдал Наталию тяжелым перегарным духом и грязно выругался:
– И ты к Лукину? У вас, бл…ей, здесь что, сходка?
– Извините, я ищу Викторию… Она живет в этом доме…
– Кто такая?
– Женщина лет пятидесяти… Вика, Виктория…
– Викуля, что ли? Этажом выше живет, квартира 12. Извините, что обругал… – сказал мужик и сильно икнул.
Наталия, забыв поблагодарить его за ценную информацию, поднялась и позвонила четыре раза: «Комиссаровой В. – 4 раза…»
Больше имен на букву «В» не было. «Значит, она Комиссарова…»
Послышались шаги. Дверь распахнулась. Наталия увидела полную и какую-то опухшую женщину с нечесаными волосами, в желтом фланелевом халате.
– Я к Виктории.
– Спит она, я за нее… Все передам… Но учтите, у нее комнатка маленькая и вам придется жить за шкафом…
– Ничего, я привыкшая, – неожиданно для себя сказала Наталия, ожидая, что же будет дальше. Ну не уходить же.
– Проходите, может, она еще не уснула…
Тесный коридор, заставленный колясками, велосипедами, ведрами и один Бог знает каким еще хламом, упирался в выкрашенную в темно-синий цвет дверь.
Женщина в желтом халате постучала.
Раздался слабый голос.
Женщина открыла дверь и слегка подтолкнула Наталию вперед:
– Иди, не боись… Видишь, свет горит, значит, она еще не спит, телевизор смотрит.
Наталия вошла в комнату и увидела перед собой ситцевую пеструю занавеску, отделявшую импровизированную кухоньку со столиком, на котором стояла электроплитка, от самой комнаты, погруженной в голубоватый свет телевизора.
Она отодвинула края занавески и увидела ту самую комнату с голубой вазой на подоконнике.
На кровати лежала женщина, но уже без шапочки. Светлые с проседью волосы, казавшиеся тоже голубыми в свете черно-белого телевизора, были совсем редкие.
– Кто там? – спросила женщина, медленно поднимаясь с постели и всматриваясь в неясный силуэт у занавески. – Включите свет, выключатель возле двери…
Наталия вернулась и включила свет.
– Здравствуйте, – сказала она как можно более бодрым голосом. – Меня зовут Наташа. Мне надо с вами поговорить.
Женщина уставилась на нее безразличным взглядом.
– О чем? Вы хотите снять у меня койку? Студентка, что ли?
– Нет. Вы позволите мне запереть дверь, чтобы нам никто не помешал?
– Запирайте, а то эти осы жужжат и кусаются… – Очевидно, она имела в виду своих соседей.
Наталия заперла дверь, вернулась к хозяйке и принялась доставать из пакета водку, колбасу, хлеб, селедку…
– Крутой разговор, да? – усмехнулась Виктория. Она уже встала и теперь стояла возле кровати в трикотажном сиреневом платье и теплой серой кофте. Лицо у нее было старое, однако еще хранило следы былой красоты. Особенно красивыми, должно быть, у нее были глаза: большие и темные.
Наталия отыскала на столе чистый стакан и плеснула туда водки:
– Вот, выпейте. Мне кажется, что так будет лучше.
Виктория выпила и взяла маленький кусочек хлеба. Наталия налила ей еще. И та снова выпила, почти не закусывая.
