закрыты, но у переднего бортового люка стоял трап гражданского образца. Вошли ли иракские солдаты в самолет? Внутри ли заложники? Ответить на эти вопросы отсюда пока невозможно.
Накануне днем, в Бахрейне, третий взвод уже детально ознакомился с ситуацией. Коттер же изучил снимки аэропорта Шуаба, сделанные с разведывательного спутника КейЭйч-И и с самолета-разведчика «Аврора».
И те, и другие снимки свидетельствовали, что «Птичка Герки» окружена многочисленной внешней охраной. Во время последнего сеанса связи с экипажем машины, около восьми часов назад, иракские солдаты еще соблюдали экстерриториальность самолета Объединенных Наций и не поднимались на борт. Что, разумеется, не раз уже могло измениться с тех пор. Котикам предстояло действовать обдуманно, исходя из того, что иракские солдаты, возможно, уже находятся в самолете. Там ли еще группа инспекторов ООН, предстояло выяснить в ближайшее время.
Кризис начался накануне в 9.30, когда «Геркулес» вылетел из багдадского аэропорта Аль-Мутана в Шуабу для внеплановой инспекции завода вблизи Басры; по некоторым сведениям, завод занимался производством химического или биологического оружия. Инспектора ООН в этом древнем городе на западном берегу реки Шатт-аль-Араб появились не случайно: немецкие инженеры, помогавшие возводить завод десять лет назад, подтверждали свои предположения чертежами и фотографиями. Завод в Басре почти наверняка использовался для производства и хранения ОВ, а наличие под отдельными частями здания необычайно массивного бетонного перекрытия позволяло предположить, что завод каким-то образом также имеет отношение и к иракской ядерной программе.
Приземлившись в Шуабе, неожиданно для иракцев, пятнадцать инспекторов ООН выгрузили из самолета свои «лендроверы» и нагрянули на подозрительный завод, построенный на полпути из аэропорта в Басру и замаскированный под предприятие для переработки отходов. Велико же было изумление иракских охранников, когда инспектора, раскопав документы и другие вещественные доказательства, заспешили обратно. Они еще занимались загрузкой самолета, как вдруг его окружили иракские солдаты — судя по докладам экипажа, элитная республиканская гвардия — и потребовали вернуть документы. Когда же швед — руководитель группы инспекторов отказался выполнить их требование, самолет был задержан.
Подобные инциденты с момента окончания войны 1991 года не раз имели место и раньше. До сих пор все обходилось более или менее мирно. На этот раз ситуация грозила вырваться из-под контроля. Правящий Военный Совет Ирака назвал инцидент вопиющим нарушением национального суверенитета, угрожая уничтожить самолет. Вдобавок ко всему один из инспекторов оказался американцем, агентом ЦРУ по фамилии Аркин; из Управления поступил приказ во что бы то ни стало выдернуть его из Ирака в Лэнгли вместе с ценной информацией. По тону приказа Коттер предположил, что мужик ухитрился откопать в Басре что-то чертовски важное. Поэтому Пентагон выбрал для осуществления операции под кодовым названием «Чистое небо» Отряд SEAL-7. Им вменялось в обязанность скрытно проникнуть на иракскую территорию и освободить заложников.
Коттер навел бинокль на восток, где два древних, покрытых ржавчиной автобуса весьма эффективно блокировали взлетную полосу. Там же стояли два джипа, и лейтенант мог видеть оранжевые светлячки сигарет. Малейший порыв ветра с той стороны приносил горький и резкий запах дыма. Турецкие или русские, подумал он.
— Я насчитал там четверых, Шкипер, — прошептал Мартин Браун. Он лежал рядом, со своим «Ремингтоном Модель 700» наготове, включив ночной прицел ЭйЭн/ПиВиЭс-4.
— Дай-ка глянуть, Мэджик, — прибор ночного видения позволял распознавать человеческую фигуру с расстояния в сто пятьдесят метров, не больше. Взяв у Брауна снайперскую винтовку, лейтенант прильнул глазом к окуляру, сразу увеличившему дальность обзора до четырех сотен метров.
Ага... там они и были, четверо отсвечивающих фантастическим серо-зеленым иракских солдат. Сидели в своих машинах и курили. И в общем-то не особенно тревожились.
Переведя прицел на «Геркулес», он увидел на нижней ступеньке трапа еще двух солдат. Троих он насчитал за самолетом, еще одного — на балконе башни. Всего десять... притом, что в здании аэровокзала или в ангарах, вполне возможно, тоже есть солдаты. Или в тех армейских грузовиках напротив входа в башни.
Он вернул винтовку Брауну и глянул на часы, осторожно прикрыв лицо ладонью, чтобы от циферблата не отсвечивало.
Винсент Ксавье Коттер, спокойный, молчаливый, родом из истинно католической семьи, не был похож на воина. В школьные годы он намеревался стать священником, но, к несчастью, умер отец, и ему пришлось бросить школу и зарабатывать на жизнь себе, матери и двум младшим братьям. Получив в конце концов аттестат о среднем образовании, он поступил на флот. В основном из-за денег: в то время как государство обеспечивало его пропитанием и кровом, жалованье он отсылал домой.
Жизнь военного моряка пришлась ему по душе. Спустя четыре года он, к тому времени моторист второго класса, продлил контракт еще на шесть лет и одновременно поступил на курсы Подводных Диверсионных Групп (SEAL в Коронадо, штат Калифорния).
Он так и не знал точно, почему. Скорее всего, чтобы поверить в собственные силы, испытать себя физически и интеллектуально. Обучение в школе Котиков и в самом деле оказалось испытанием, и еще каким — кошмаром из грязи, усталости, издевательств и зверски тяжелой работы, какой он даже представить себе не мог. С помощью дьявольской учебной программы отсеивали всех, кто хоть капельку не дотягивал до идеала как физически, так и морально.
Ему до сих пор снился иногда этот чертов колокол.
Он висел в дальнем конце на парадном плацу и был хорошо известен всем лодочным экипажам, которых здесь гоняли. Любому воспитаннику, пожелавшему бросить курсы, достаточно было подойти к колоколу и трижды позвонить независимо от времени суток. В течение всего испытания на выносливость, официально именовавшегося «побудительной неделей» — здесь ее называли не иначе как Чертова Неделя, — двум курсантам полагалось таскать этот колокол за собой повсюду, где тренировался экипаж. Ему отчаянно хотелось позвонить. Ох, как ему хотелось позвонить! Бывали минуты, когда Коттеру безумно хотелось попасть в душ, переодеться во все чистое и заснуть мертвым сном хотя бы часов на восемь. Ради этого он временами готов был на все.
Но только не уйти из школы. Он закончил учебный курс — один из двенадцати, оставшихся от первоначальной группы в шестьдесят человек. После обычной шестимесячной стажировки он заслужил-таки право носить заветный «Будвейзер» — нагрудную эмблему Котиков с изображением орла, трезубца и кремневого пистолета.
Весь следующий год он служил в Отряде SEAL-2, дислоцированном в Литтл-Крик, штат Вирджиния. За это время он принял участие в рейдах Котиков на иракские нефтяные платформы во время так называемой войны танкеров в восьмидесятых. В 1986 году он сдал экзамены для обучения по программе курсанта ВМФ, состоявшей из четырех лет обучения в колледже и десяти недель Официальной Штабной Стажировки — ОШС — летом после третьего курса. После школы Котиков колледж был все равно что сплошные каникулы, а уж стажировка в Организованном Шитье Стежком в Провиденсе, штат Род-Айленд, казалась просто курортом. Он даже ухитрился выкроить время жениться. У него подрастала дочь. Окончив колледж в 1990- м, он сразу же вернулся в строй. Во время войны в Заливе он служил в Четвертом Отряде, потом стал командиром вновь сформированного третьего взвода Седьмого Отряда.
Он еще раз взглянул на часы.
Щелкнув переключателем рации, он тихо произнес в микрофон:
— 'Золотой', я — «Синий». Подтверди прием. Сьерра-танго-один-пять.
— 'Синий', я — «Золотой», — отозвался наушник голосом младшего лейтенанта Эда Де Витта, заместителя Коттера. — Прием подтверждаю. Танго-фокстрот-три девятых. Место.
Отделение Де Витта готово.
— Принял, «Золотой». Отключаюсь.
Бесшумно ступая в темноте, он присоединился к старшине-электрику второго
